На краю времени, на пороге мира - стр. 23
Одним словом, место, где поселился зеркальник.
Взяв меч наизготовку, Геллер осторожно пошел вперед.
Тишина. Только нет-нет, да хрустнет под сапогом ветка. Слишком тихо, слишком…
Геллер резко обернулся – и не поверил собственным глазам: храбрецы-добровольцы, даже не войдя в лес, изо всех сил удирали, через поле, увязая в жирной земле.
Он сплюнул на землю и выругался.
Никто не посмеет пенять ему, если повернуть обратно.
И вдруг… Геллер услышал жалобный детский плач.
Ребенок, украденный проклятой тварью, был еще жив!
Быть может, он будет жить еще несколько мгновений, если повернуть обратно. А еще, быть может, этому ребенку посчастливится прожить долгую, в меру счастливую жизнь, если…
Если поторопиться.
Геллер рванулся вперед, на звук, на ходу разрубая мертвые, но все еще цепко сплетенные пальцы колючего плюща.
И совсем неожиданно вылетел на небольшую полянку, посреди которой торчал старый, замшелый пень.
Здесь все было настолько загажено слизью, что не возникало сомнения в том, где устроил нору зеркальник. Кое-где валялись кости и животных, и – человеческие. В основном, мелкие, детские. Взрослого человека не утащить так просто, как ребенка.
Плач не утихал, доносился как раз из-за пня.
Затаив дыхание, Геллер обошел его. Тихо выругался. Все это… иллюзия. Теперь ребенок надрывался где-то под вспученными корнями… Неужели придется лезть в нору?!! Но это – верная смерть…
Геллер набрал в легкие побольше воздуха.
– Выходи, тварь! Выходи!!! Что, не видишь, у тебя гости?
Плач оборвался. И наступила тишина.
С омерзением хлюпая по покрытой слизью траве, оскальзываясь, Геллер еще раз обошел пень. Нора… где-то она должна быть, эта нора… Ведь зеркальник не такой уж и маленький, чтобы просочиться под корни…
– Выходи!!! – голос командора запутался в гниющих пальцах ветвей.
Зеркальник не торопился.
Возникло неприятное ощущение, что тварь затаилась и наблюдает, не торопясь показаться на глаза. Между лопатками неприятно покалывало, словно тяжелый взгляд нелюди буравил спину.
Геллер резко обернулся.
…И увидел самого себя.
Как будто смотрел в огромное зеркало, в котором отражались мертвые деревья, оскверненная земля и серое, оплакивающее чью-то судьбу небо.
Тоненький голосок рассудка успел пискнуть: но ведь зеркальник принимает облик только тех, кого уже нет среди живых!
Руки онемели. Да, перед Геллером стоял зеркальник, мерзко ухмыляясь – командору даже и в голову не могло прийти, что у него самого может получиться столь отталкивающая усмешка…
Значит, он мертв? Но… ведь это невозможно!..
Геллер стиснул зубы – до ломоты в висках. Казалось, что время остановилось – отчего же еще он, тренированный воин, так медленно заносит меч?..
Он потерял одно лишь мгновение.
Но этой заминки вполне хватило зеркальнику, чтобы всадить отравленные когти в ничем не защищенную шею. Геллер даже не почувствовал боли, даже не успел понять – а что, собственно, произошло. Только мир перед глазами вздрогнул и потемнел. А зеркальник дернулся, уходя в сторону из-под удара. Но не успел.
Клинок, очертив в воздухе сверкающую дугу, опустился на плечо твари, разрубая ее наискосок.
Зеленая, зловонная кровь щедро плеснулась на Геллера, смешиваясь с его собственной. Тени сгущались; только высоко в небе тучи вдруг разошлись, и он увидел чистое, умытое солнце.