На краю света - стр. 48
Каждого входящего в кают-компанию встречают веселым криком:
– Здорово! Доброе утро! Садись к нам! К нам, к нам давай!
Стремоухов заходит в кают-компанию прямо в шапке, и Наумыч отправляет его назад в коридор, где у нас устроена вешалка.
– Разденься! Не в шинок лезешь!
Звенят стаканы, ножи, тарелки.
Мы наперебой рассказываем друг другу, кто видел какой сон и как трудно было сразу, проснувшись, сообразить, где ты, и как будили Борю Маленького. А Гриша Быстров немедленно предлагает сконструировать для Бори автоматический будильник безобидного действия, чтобы в 7 часов утра опрокидывалось на Борю ведро воды или падало тяжелое полено.
– Очень просто! – горячится Гриша. – Ей-богу, могу сделать.
И сразу начинает чертить вилкой на клеенке параллелограммы сил и равнодействующие.
Вдруг отворяется дверь, и, шлепая калошами, входит в кают-компанию Сморж. Он только что встал и даже еще не умывался. Он похлопывает себя по голым рукам и осматривает кают-компанию.
– А где ребята? – зевая, говорит он.
– Какие, Жоржик, ребята?
– Таймырские, – спокойно отвечает Сморж и достает папироску.
– Хватился. В огороде бузина, а в Киеве дядька, – хохочет Наумыч.
Папироска так и остается недонесенной до рта. Сморж испуганно озирается, сует папироску за ухо, начинает часто мигать.
Поднимается такой хохот, что даже повар Арсентьич выходит из кухни, держа в руке огромный нож, и принимается хохотать, еще не зная, в чем дело.
– Неужто ушли? – говорит Сморж, растерянно улыбаясь. – А как же посылка? Да вы, наверно, разыгрываете? – И, скинув калоши, он босиком выбегает в коридор и звонко топает к выходной двери.
– Догонять «Таймыр» побежал! – кричит Вася Гуткин.
– Он посылку жене приготовил! – давясь от хохота, выкрикивает Костя Иваненко.
– Вот разиня!
– Ай да матрос, свой корабль проспал!
Через минуту Сморж возвращается и смущенно присаживается с краю стола.
– Ну и пускай, – говорит он. – Вот и хорошо, что ушли. Без них лучше, одним-то. – Он осматривает столы, заглядывает в кружку Бори Маленького. – Чайку, что ли, попить?
– Пойди сперва умойся, – говорит Наумыч.
Сморж чешет под мышками, качает головой, удивленно хмыкает.
– Проспал! Скажи пожалуйста. Хорошо бы пьяный был, а то и выпил-то самую малость. Ай Жоржик, ну Жоржик…
– Да ты чего хоть во сне-то видал? – спрашивает Вася Гуткин.
– Черт их знает, каких-то змей.
Боря Маленький очень заинтересовывается сном Сморжа:
– А какие змеи? Толстые?
– Зеленые какие-то. С языками, – неохотно говорит Сморж. – Вилочкой такой языки. А что?
– Мне тоже змея снилась. Желто́брюх называется. С набалдашником.
– Нет. Мои простые были.
Леня Соболев хитро подмигивает нам.
– Как, как змея называется? Желтобрюх, говоришь? С набалдашником?
– Да. Они в Таганроге у нас водятся. Около железной дороги живут, в канавах. Такая змея, а на хвосте у ней набалдашник. Вот если ей надо нападать, она сейчас набалдашник свой надует, станет на голову, тресь набалдашником – и насмерть.
– И здорово бьет?
– Здорово. Зайца или, там, тушканчика может с одного удара положить.
– Интересная змея, – говорит Леня, – прямо необыкновенная. Ну а лису, например, может?
– Отчего ж? И лису убьет.
– А овцу?
Боря Маленький не замечает, что мы едва сдерживаемся от хохота. Он кладет вилку и серьезно говорит:
– Вот за овцу ничего не скажу, не слыхал, но ягненка, пожалуй, укокошит.