На край света с первым встречным - стр. 32
Завтрак и дальше протекает в непонятках. Чтобы не быть в полной прострации, я пытаюсь гуглить периодически звучащие слова, которые вызывают недоумение, и прихожу к мнению – не верь ушам своим. Что слышится, не всегда то и означает. Так например: если szklanka - «склянка» как-то напоминает вариант «стакан» и ogrod – «огород» очень близко к слову «сад», то grzeczny совсем не «грешный», а «вежливый», smutny - не «смутный», а «грустный», uroda - вообще не «уродливая», а «красота», pukac - не «пукать», а «стучать», naliesniki - не «наличники», а «блины», pierogi - не «пироги», а «пельмени», kostka - не «кость», а «кусок».
Покончив с едой и забавой «отгадай, что значит слово», которую я придумал, мы прощаемся по-польски «Dowidzenia!» и идем собираться в дорогу.
Болеславец – последний крупный польский город, и уже через полчаса мы приближаемся к непримечательной границе.
Информационный щит, еще один, и наш автомобиль въезжает на территорию Германии.
Сразу бросается в глаза лес из белых крутящихся монстров на фоне синего неба – ветроэлектростанции. Пейзажи Старого Света уже давно невозможно представить без мерно вращающихся лопастей «ветряных мельниц», преобразующих ветряную энергию в электрическую. Я, конечно, не разбираюсь в тонкостях экологии и не знаю преимуществ «зеленой» энергетики, но на обывательский взгляд эта медитативная картинка уродует пейзажи.
Смотрю на проложенный путь. Ближайший крупный город – Дрезден. По-хорошему надо бы его проехать по объездной, но почему-то подмывает сделать приятное девчонке «хочу все увидеть», и, поворачиваясь, кидаю как бы между прочим:
– Через сто километров Дрезден. Он есть в твоих планах?
Ее глаза загораются, как гирлянды на елке, а улыбка, летящая ко мне, достигает моего сердца.
– А мы можем заехать?!
Да, черт возьми. Постоим в пробках, потерям время, но я сегодня с чего-то вдруг решил стать дедом Морозом, дарящим подарки хорошим девочкам.
Коротко киваю и отворачиваюсь.
Ощущаю, что она разглядывает меня, а потом выдыхает:
– А за руль пустишь?
Видимо, я реально дал слабину. Кира почувствовала, что из меня можно вить веревки.
На мгновенье нахожу ее взгляд и забываю все фразы, которыми сейчас хотел подколоть. В нем столько предвкушения и надежды, и я, как гребаный Ромео, опять киваю.
Она пытается сдержать в себе распирающую ее радость, а я боюсь, что малышка вот-вот взорвется, и, как только замечаю стоянку, направляю mini туда.
Меняемся местами, пристегиваемся ремнями безопасностями. Кира находит мой взгляд, спрашивая: можно ли двигаться. Снова киваю, будто китайский болванчик.
Улыбается так счастливо, что ее улыбка приклеивается и к моим губам, но на радостях слишком сильно давит на газ, и мы припечатываемся к сидениям.
– Эй, потише.
– Я просто не ожидала, что она такая резвая, – бормочет в оправданье, кидая извиняющий взгляд.
Ухмыляюсь:
– Я предупреждал.
Выезжаем из кармана и довольно-таки резво встраиваемся в поток.