На корабле утро - стр. 34
– Вопросы еще есть?
– Да нет… Если сорок восемь, тогда понятно…
Первым делом я повел циклопов на склад.
Конечно, искушение завернуть в столовую (которая как раз попалась на нашем пути) и наконец-то пообедать было велико. Но я мужественно переборол его. И помог перебороть другим.
На складе я приказал всем набрать столько противотанковых средств, сколько возможно унести. Там же мы кое-как оделись. На мне повис мешком чужой комбез, ну да хрен с ним, не до изысков.
Взвод Арбузова и все наши саперы получили от меня приказ выдвинуться за шоссе и подготовить рубеж противотанковой обороны.
Большинство остальных бойцов я распределил по периметру военного городка, строго наказав бить чоругскую шагающую машинерию только по ходильным конечностям. При этом я распорядился вывести из боксов шесть наших штатных бронемашин «Тарпан».
Не то чтобы я собирался послать их в самую гущу боя. Нет. Гуща боя подождет. А вот мобильный резерв нам очень даже нужен.
Сам я, прихватив с собой Щедролосева и двух связистов, направился к диспетчерской башне гидродрома.
По пути мы с ними спорили, будет ли электричество на лифтах. Я говорил, что не будет. Так и оказалось. Иногда я просто ненавижу себя. Какую гадость я ни предположи, все сбывается. Нет бы сбывалось то, что думает добряшка Щедролосев!
Я намеревался попасть на самый верх башни, а это добрые пятьдесят метров.
Не успели мы подняться до середины, как началось.
Со стороны шоссе послышался громкий, ритмичный перестук. Словно железные петухи взялись клевать алюминиевое зерно.
Звук этот был мне внове и ни с чем особенно гнусным не ассоциировался. И напрасно! Ведь шагающие танкетки, которые этот звук издавали, легко могли тягаться по вредоносности с тяжелыми танками прорыва.
В следующую секунду танкетки открыли огонь из плазменных пушек.
А вот этот звук был мне знаком. Еще как знаком!
Урчащий, хлопающий, потрескивающий. Звук, который могли бы издавать гигантские меха, раздувающие адскую топку.
Мы миновали очередной лестничный пролет. Наблюдательный Щедролосев, мазнув лучом фонарика по серым решетчатым дверям, крикнул:
– Командир! Здесь выход на смотровую!
С секунду поколебавшись, я приказал:
– Туда. Только осторожно.
На ходу снимая с предохранителей противотанковые гранатометы, мы вчетвером прокрались на балкон.
Балкончик жил еще по мирному времени. Там стояли два плетеных кресла, между ними – столик, под которым скучала пустая бутылка из-под лимонада. Пепельница лопалась от окурков. Под столиком хлопала крыльями позавчерашняя клонская газета «Правда Синанджа». На развороте – материал о шалостях детенышей тюленей, которые были замечены невдалеке от городского пляжа.
Все это нам открыла яркая вспышка. Затем по глазам ударило контрастным мраком, и, проморгавшись, я увидел то, ради чего мы на этот балкон вышли.
Чоругские танкетки – а было их больше десятка – с какой-то сюрреалистической легкостью бежали по Приморскому шоссе.
От угловой сторожевой вышки военного городка их отделяло каких-то сто метров. Я впервые видел чоругские танкетки вживе и был поражен тем, как легко и размашисто они двигают четырьмя верхними манипуляторами, а точнее, тем, что эти движения не наносят никакого урона их устойчивости. Это была настоящая ксенотехника – построенная на непривычных нам, землянам, кинетических принципах.