На конкурс красавиц требуется чудовище - стр. 46
Так и сделали. Правда, чай пришлось готовить тоже в темноте, иначе не получилось бы притвориться, будто мы уже давно так сидим.
– А у вас старательная сестра, – Эйра повела плечом, – чувствую чужой взгляд. Как мурашки по шкуре.
– О, так вот что это, – оживился Гамильтон, – а я на блох грешил.
Он возлежал возле сладко сопящей щенячьей кучки, из-под которой выглядывал краешек портьеры, которую сорвал Гамильтон. Или не портьеры? Я, признаться, не рассматривала, что именно он притащил, но… Откуда на портьере столь богатое золотое шитье?!
Прикрыв глаза, я принялась восстанавливать в памяти интерьер дворца невест. Мы входим сквозь центральные двери и попадаем в огромный пустой зал. Напротив дверей широкая мраморная лестница с просторной площадкой, от которой вправо и влево идут две другие лестницы. Направо – комнаты невест, налево – музыкальная гостиная, библиотека и что-то еще. Портьеры висят либо розовые, либо белые. Весь дворец выполнен именно в этой гамме. Что же притащил Гами…
Там, на возвышении, между двух лестниц висит ростовой портрет экс-Правителя и огромное полотнище государственного флага. А под портретом стоит стеклянная витрина, внутри которой покоится брачный венец. Этакий сыр в мышеловке, ведь победительница отбора будет одарена именно им.
– Ладно, – Эйра хлопнула в ладоши, – хочу спать. Увидимся через пару часов.
Она легко поднялась и выпорхнула из комнаты. Я же, мрачно глядя на краешек богато украшенного флага, не знала, как сказать друзьям, что мы в глубокой… Что мы влипли.
– Мне пришел в голову эскиз бального платья. – Я протянула руку. – Тина, дай, пожалуйста, твой блокнот.
– Тебе пришел в голову эскиз? – оторопел Марон.
Но едва лишь я коротко и емко описала нашу ситуацию в двух карандашных предложениях, он кашлянул и слабым голосом произнес:
– Будем шить.
У Тины дергался глаз. Если за кухню мы можем просто выплатить штраф – причем штраф придет в баронство и у леди Фоули-Штоттен не будет возможности не оплатить его, то за порчу государственного флага нам полагаются работы на благо общества. А за злостную порчу – тюремное заключение. И вот вопрос, оторвать флаг от стены, сгрузить на него спящих щенков чужого мира и протащить их на нем через полдворца – это злостная порча или так, облегченная?!
– Надо ложиться спать. – Я показала Гамильтону запись, и он виновато вздохнул.
Уйдя в свою спальню, я оставила дверь открытой. Так что мой беспокойный сон был прерван слабым призрачным светом. А после в спальню вошел Гамильтон.
– Эштон благодарит тебя за подарок – твой плед они повесят в своей игровой комнате. Им очень приятно, что ты вышила их для него.
Спросонья я не сразу сообразила, о чем он говорит и какой плед я кому вышила. После, поняв, что следы преступления переправлены в мир-сателлит, я медленно выдохнула и спросила:
– А ты не надорвался?
– Немного, – честно признался Гамильтон, – ты вложила в него очень много сигнальной магии.
– Я просто хотела, чтобы никто не смог его украсть, – на ходу соврала я.
– А я чуть не помер, пока переправил подарок. В любом случае сейчас по мне блохи не бегают, – это он добавил особенным тоном. После чего зевнул и вяло проговорил: – Я спать. А ты вставай, через полчаса рассвет.
Вставала я так, будто мне не почти двадцать, а не менее ста восьмидесяти и магия уже покинула дряхлое тело: поясница ныла, шею заклинило, на ноги не наступить, да еще и плечом о косяк ударилась.