На качелях между холмами - стр. 12
Словом, всё началось с того, что на нашей улице одно за другим случились сразу два трагических происшествия. Погиб котёнок – его сбил мотоциклист. Соседка Люба, моя ровесница, конопатая и какая-то слишком уж длиннорукая девчонка, плакала так, словно этот котёнок был её близким родственником. Оно понятно – жалко зверушку, но нельзя же так убиваться. Хотя мне было жалко и котёнка, и Любку. Она девчонка хорошая, хотя и большая хвастунья. Девчонки, вообще, почти все хвастуньи. Но эта – особенная. Всё у неё лучшее. Даже котёнок был какой-то супер-пуперской ультра-сверхпороды. Его им, с её слов, конечно, чуть ли не из Австралии привезли. Ещё бы придумала, из Антарктиды. Каких-то кошачьих королевских кровей. Видел я его несколько раз и даже на руках держал. Кот как кот, ничего сверхъестественного. Может, нос слегка приплюснутый и уши словно отмороженные. Пока был жив, морда у него была отвратительной. Такая наглая и самодовольная, если хотите, даже надменная. Вот написал я эту муть и подумал: а чем наши Макар с Машкой отличаются? Ведь если приглядеться, у всех котов морды наглые и надменные. Их гладишь, а они так смотрят, словно говорят: гладь, гладь, балбес, ты обязан меня гладить. Я терпеть не могу, когда прихожу на кухню поесть, а кто-то из этих наглецов валяется на моём стуле. У нас у каждого в семье есть свой стул и место за столом. Так вот, я всегда начинаю вежливо. Говорю: Макар (или Маша), освободите, стул, пожалуйста. И что вы думаете? Посмотрят на меня пренебрежительно, и дальше спят. Я аккуратно так наклоняю стул, даю понять, мол, вставай, дружок, хозяин стула пришёл. И когда стул уже наклоняется так, что вот-вот эти хамы могут свалиться на пол, они начинают когтями хвататься за обшивку сиденья. Вот тут я не выдерживаю и щёлкаю проходимцев по ушам. Не подумайте, что слишком больно. Так, символически. Машка, видимо, умнее – после щелчка сразу спрыгивает и прячется под столом. А вот Макар – это наглец ещё тот. Однажды я был не в настроении, так он довёл меня до того, что я взял и перевернул стул вверх ногами. Конечно, кот свалился со стула, но даже не подумал никуда убегать и прятаться. Сел тут же рядом со столом и так смотрит на меня, словно я ему батон докторской колбасы должен и не отдаю.
Любкиного кота звали Ирис. Это ж надо было такое имя придумать. Дурёха. Я сначала думал, что она так сильно любит конфеты, что назвала своего кошачьего лорда конфетным именем. А оказалось, что есть такой цветок. Бабушка называет его петушком, в смысле цветок ирис так называет. Ну и что? Пусть даже и цветок. Всё равно, кто котов называет цветами? Коты – они же испокон веков Барсики, Васьки, Мурки всякие, ну на крайний случай можно назвать Пушок. А тут Ирис. Ну да ладно. В общем, когда Ирис погиб (мы его с Любкой сами хоронили в лесу), то лицо у него было грустным и добрым. Всю спесь как рукой сняло. Так всегда, у мёртвых животных морды становятся добрыми. Это я вам точно говорю. Потому что буквально на следующий день грузовик сбил соседскую собаку. Тоже штучка была не из приятных – стаффордширский терьер. Это не собака, а крокодил. Он даже воронам покоя не давал. Ему всё равно на кого нападать, никого не пожалеет: ни котёнка, ни щенка. Как увидит другое животное, глаза наливаются кровью, рвётся с поводка. Скулит – мол, дайте я его разорву в клочья. Ужасная собака. Хотя, справедливости ради нужно сказать: людей он не обижал. Но всё равно страшно было его видеть на улице. Так вот, этот самый боец (по кличке Тайсон) каким-то образом перехитрил хозяев и без поводка выскочил на улицу. А мозгов-то нет. И прямёхонько под грузовик. И что обидно, животные-то и не виноваты. Просто эти все идиоты – мотоциклисты, скутеристы, автомобилисты, носятся по нашей улице как угорелые. И куда только ГАИ смотрит? Наш посёлок называется «Черешневые сады», это тридцать километров от Москвы. Ну и что, что здесь дачи и частные дома. Знаки-то всё равно нужно ставить, чтобы водители ездили помедленнее. Хотя кто на эти знаки смотрит? Я даже с мамой еду, знак «сорок», а она едет шестьдесят.