На качелях любви - стр. 6
– Добрая, – сказала я.
– Понятно, что не злая, – еще громче рассмеялся Олег Александрович.
Звонкий смех разлетался во все стороны – такой же лучезарный и яркий, как и его обладатель.
– Добрая, – повторила я сквозь накипавшие слезы.
– Добрая-добрая, я ведь не спорю, только не плачьте, смотрите, – сказал главный.
– Да Добрая же! – крикнула я и опустила голову.
Пока моя голова клонилась книзу, я успела заметить, что главный вник в суть проблемы. Он понял, что Добрая – это моя фамилия. Он погасил усмешку, а искры в его глазах сами потухли. Позже я пыталась разобрать на части этот странный случай. Почему он назвал свое имя без отчества? А почему я назвала свою фамилию без имени? Со мной все было ясно, наверное, я изо всех сил старалась показать генеральному собственную профессиональную непригодность. Ведь меня вызывали для того, чтобы отправить в командировку в Уренгой. Газета в то время искала свежие мысли, а в приемной капризничала малолетняя наивная дурочка. В результате вместо меня поехала несносная Сонька, а я осталась сидеть у разбитого корыта, копаясь в словесной шелухе, извлекаемой из эпистолярного творчества читателей газеты. В данную минуту я шла за великими, и под моими ногами горела земля. Внешне она оставалась прежней: ковролиновый пол, мягкий, уютный, чистый – ни пылинки.
В офисе работают уборщики с американским пылесосом. Он втягивает в себя самые микроскопические частицы вместе с микробами. Он бы и людей в себя втянул, но его размеры не позволяют ему быть шире обстоятельств. Благодаря усилиям чудодейственного аппарата в офисах редакции царствует экологически чистая аура, отчего любое поползновение на права личности со стороны начальства консервируется и зависает в воздухе неопознанным летающим объектом.
В данный момент мои ноги дымились от внутреннего обалдения. С обуглившимися пятками я вошла следом за Мариной Егоровной. Процессия слегка растянулась, впереди шел Олег Александрович, за ним Лариса Петровна, сзади Марина Егоровна и я, замыкающая, горящая, как факел, но темно-синим пламенем. Зато воображаемая картинка в моем сознании слегка изменилась. Овчарка трансформировалась в палача-инквизитора, а послушные овцы в средневековых ведьм. Весьма живописная группа. В приемной процессия разделилась. Лариса Петровна молча удалилась в свой кабинет. Олег Александрович зашел к себе, оставив открытой дверь, а мы с Мариной Егоровной стушевались, не зная, в какую сторону податься. Олег Александрович призывно взмахнул рукой, и мы поплыли за ним горящей струей. Точнее, горела одна я, а Марина Егоровна тащила за собой огненный хвост.
– Даша, вы получили письмо из Иванова? – спросила Марина Егоровна.
Я растерянно поморгала глазами, не зная, что сказать. У меня не было ответа на глупый вопрос. В это время дверь открылась, и вошла Лариса Петровна. Ситуация в моем воображении мгновенно изменилась. С предыдущего этюда медленно слезала краска, будто чья-то невидимая рука смывала ненужное видение. Средневековое испытание трансформировалось в судебное разбирательство времен господства НКВД. Палач-инквизитор преобразился в прокурора, он был главным в тройке грозных судей. Мои глаза покорно встали на прежнее место и застыли.
– Даша, у вас есть письмо из Иванова? – спросил Олег Александрович.