На хрустальных осколках. Исцели мое сердце - стр. 24

— В смысле — ещё?

— Вы только что на несколько секунд потеряли сознание.

— Я… что?

Даже не заметила этого. Кардиолог усадил меня на кушетку и принялся слушать сердце стетоскопом.

— С сердцем все в порядке, не слышу ничего, кроме немного учащённого пульса. У вас с собой препараты, которые назначили при выписке?

— Конечно.

— В какой дозировке пьёте?

Я вытащила из сумки лекарства.

— Обмороки могут быть из-за неправильно подобранной дозировки. Когда в последний раз принимали таблетку?

— Вы не мой лечащий врач, прекратите вести себя так, будто…

— Будто спас вам жизнь? — с издёвкой спросил он.

Я сжала кулаки. Если он не прекратит, я его ударю!

— У вас все в порядке? Я могу чем-то помочь? — присоединился к нам старик, которого Самойлов назвал Петром Исааковичем.

— Все в порядке, — сказала я. — Мне уже нужно уходить.

— Майя, если не верите мне, обратитесь к другому кардиологу, — поднялся Самойлов. — Это побочка от лекарств. Вам нужно уменьшить дозировку или поменять препараты.

— Я вас услышала. Мне пора ехать писать текст, — тоже поднялась и, кинув все коробочки с лекарствами в сумку, направилась к парковке.

— Надеюсь, вы не на машине? — последовал за мной врач.

Я только вчера забрала её из ремонта после аварии, так что была за рулём.

— А вам какое дело? — вздёрнула подбородок.

— Да какая же вы заноза в заднице! — психанул мужчина, когда мы вышли за пределы палаточного лагеря. — Если бы дело было только в вас, пожалуйста, делайте со своей жизнью, что хотите, хоть в петлю лезьте! — он бил меня словами наотмашь, я застыла и не могла даже пошевелиться. — Но на дороге есть и другие участники движения. А если вы потеряете сознание и собьёте кого-то? Ребёнка, например? Сможете с этим жить?

Он говорил это, а мне с каждым словом становилось все более горько. Я уже даже не злилась. Он так жёстко со мной говорил, ни капли не жалея, что на глаза навернулись слезы. Пытаясь не показывать их ему, я резко отвернулась. Сильно зажмурилась, но это не помогло. Из меня рвались рыдания, но я из последних сил их сдерживала, только подрагивая всем телом.

Самойлов не двигался и не говорил. Стоял и смотрел мне в спину? Я как будто затылком ощущала его тяжёлый взгляд на себе.

— Майя, — тихо позвал он.

— Не волнуйтесь, я возьму такси, — сдавленно сказала я. — Возвращайтесь.

— Я вас отвезу.

Хотела возразить, но прямо рядом со мной раздался звук отключённой сигнализации и разблокировки дверей. Вздрогнула и обернулась.

— Садитесь, — открыл мне Самойлов пассажирскую дверь рядом стоявшего чёрного внедорожника. — Майя, садитесь. Хотите, отвезу в больницу или домой.

Я прерывисто вздохнула и без слов села.

— Я сейчас, только предупрежу, что на сегодня закончил.

За те две минуты, которые мужчины не было, я привела себя в порядок: высморкалась и вытерла следы туши под глазами.

— Ну что, к врачу? — сел на водительское сидение хирург.

— Зачем вы это делаете? — спросила я прямо. — Или вы ещё не в курсе, что я подала на вас жалобу?

На улице было жарко и громко от проезжей части. А в салоне только тихо шелестел кондиционер, постепенно охлаждая разгорячённую кожу. Самойлов ответил не сразу. Он сидел, держась за руль и глядя куда-то вдаль. Привычным движением врач вертел большим пальцем правой руки обручальное кольцо на безымянном. У меня возникло ощущение, что он всегда так делает, когда задумывается.