«На границе тучи ходят хмуро» или «партизан» - стр. 39
В начале мая поступил приказ мне прибыть на базу, причину не указывали. На месте узнал, что из Москвы «выяснять обстоятельства» прилетела целая «группа товарищей», как из ЦШПД, так и из НКВД. Доставляли эту делегацию несколькими бортами, так как «складывать яйца в одну корзину» всем страшновато. Но «разлетавшиеся» самолеты из Центра вызвали неадекватную реакцию у генерала фон дем Баха, к тому же бригада в день наносила от двух до шести ударов, основная часть которых приходилась на полицейские участки и две железные дороги. Вновь начались налеты авиации, попытки проникнуть на нашу территорию, прощупать бреши в нашей обороне. Обстановка накалилась, войск противника вокруг нашего района скопилось немало. Немцы подтягивали танки и артиллерию, готовились наступать по всем правилам военного искусства. Но за зиму мы существенно расширили обороняемый район, и шоссе Гродно-Радунь немцы использовать не могли. Станция Езеры была отрезана от железной дороги Гродно-Лида, и повторить зимнюю атаку у немцев возможности не было, без серьезных восстановительных работ.
Я прибыл на основную базу с тремя разведчиками, остальной личный состав батальона находился вне кольца окружения. По плану обороны четыре батальона всегда находились за охраняемым периметром, чтобы в случае необходимости ударить из тех мест, где противник меньше всего их ожидает. В первую очередь меня направили, ну якобы, «на комиссию», фактически на допрос. Сижу, отвечаю на вопросы следователя, которому сходу задаю кучу вопросов: в чем меня таком пытаются обвинить, и почему я должен отвечать на глупые вопросы, тогда как я, со своей стороны, выполнил приказание сдать командование товарищу Иванову. Он теперь командир бригады, а я – умываю руки. Я действовал на основании имеющихся у меня на руках документов.
– Вы штатное расписание бригады на сентябрь 1941 года видели?
– Видел.
– Там есть должность «комиссар бригады»?
– Нет, такой должности там не значится, но существует Указ Президиума…
– Указ касается воинских подразделений РККА, там ясно, черным по белому написано это. Мы создавали бригаду по другим штатам, довоенным, где такой должности предусмотрено не было, бригада создана без участия каких-либо органов РККА, на добровольных началах. Никаких указаний на ее создание я не получал. Это была моя инициатива, и я ее воплотил в жизнь.
– Всякая инициатива может быть наказуема…
– Вы не отговаривайтесь, товарищ следователь, штат бригады утвержден наркомом Внутренних дел, подписан им. Центральный Штаб Партизанского движения никакого отношения к созданию и функционированию бригады не имеет, и вдруг я на аэродроме узнаю, что «к нам едет ревизор». Ни я, ни наш наркомат его сюда не назначал, о чем ему и было сказано. Было сделано несколько предложений, как ему войти в строй, вот протоколы его допросов, после того, как он отказался занимать другие должности, которые ему предложили. Я этого человека не знаю, и имел все основания отказать ему в доверии.
– Но партия направила его на эту должность.
– Этой должности в бригаде не существует. Я ему предложил, что он будет проживать в бригаде, в отдельной землянке с вывеской «Представитель ЦШПД», он отказался. Он хотел занять место комиссара и влиять на боевую деятельность. Как командир гвардейской отдельной бригады особого назначения я допустить двоевластия во вверенном мне соединении не мог, поэтому отправил его под арест, возбудил уголовное дело об отказе от вооруженной борьбы с немецкими захватчиками, и отправил его в тыл вместе с этими протоколами. Но, вместо того, чтобы заниматься им, начали заниматься мной: отстранили от командования, а теперь еще и на допрос вызвали.