На грани измены - стр. 12

— Э, нет, я не работаю с родственниками, — смеется он. — На самом деле, Бо сам попросил подыскать мне хорошего рекламщика, и я выбрал тебя. Что скажешь?

Я буквально теряю дар речи, ведь работаю в компании Архипова меньше года. Мне очень приятно, но до чертиков страшно. Вдруг я не смогу оправдать его ожидания.

— Скажу, что боюсь вас подвести, — честно выдаю я.

— Девочка, ты себя в деле-то видела? — он шутливо обращается ко мне. — Ты показала лучший результат уже во второй месяц работы. У тебя большое будущее, и я хочу, чтобы это будущее началось с моей компании. Ты что, плачешь?

— Нет, просто для меня так ценны ваши слова, — в глазах действительно появляются слезы. — Мне очень приятно все, что вы сказали обо мне.

— Так, я не стану тебя просить выйти на работу раньше положенного, — серьезно произносит он. Все же отпуск есть отпуск, но я могу тебе скинуть кое-какую информацию по его заграничной фирме, чтобы ты имела общее представление.

— Да, я с радостью изучу материал. По правде сказать, я и сама хотела попросить вас выйти раньше. Какой смысл находиться дома столько времени? Я бы дней через пять уже вышла.

— Тогда договорились, — он пожимает мою руку. — Ты на машине?

— Вообще-то нет, я…

— Поехали, подвезу тебя. И не спорь, Инга, — говорит он прежде, чем я успеваю открыть рот.

С бешено колотящимся сердцем я подъезжаю к элитной многоэтажке, где последние полгода мы живем с Мишей. Эту квартиру нам подарили его родители, когда узнали, что он сделал мне предложение.

Предложение… Это было так романтично — обычная летняя прогулка вдоль моря, небольшой ужин на берегу, несколько дизайнерских фонарей вместо свечей и совсем юная девушка, играющая на скрипке. Кто бы мог подумать, что спустя четыре месяца я буду по ночам рыдать в подушку от боли разочарования в любимом мужчине.

— Приехали, — говорит Игорь Борисович. — Я отправлю весь материал на твою почту.

— Спасибо большое, — с теплотой в голосе отвечаю я и выхожу из автомобиля.

Войдя в подъезд, я будто чувствую себя не в своей тарелке — здесь все чужое. Кроме Людмилы Николаевны, конечно. Она всегда была ко мне очень добра.

— Инга, привет! Как же ты осунулась, — женщина качает головой.

— Добрый день, Людмила Николаевна, — говорю я. Даже не стану спрашивать, откуда она знает о больнице. Она всегда в курсе всех дел.

— А как Миша переживал за тебя, — сокрушается она. — Все эти дни поникший ходил. На работу и с работы. Даже в магазин не выходил.

— Я знаю, — выдавливаю из себя улыбку.

— Пойду, Людмила Николаевна, — быстро прохожу мимо. — Соскучилась по дому.

— Давай, Инночка. Если что-то понадобится, обращайся.

— Спасибо.

Я поднимаюсь на лифте на нужный этаж, а когда двери кабины открываются, медлю. Дома мужа, разумеется, нет — его рабочий день еще не закончился, да и консьержка бы обязательно сообщила. Еле волочу ногами до квартиры, будто пытаясь как можно дольше оттянуть момент возвращения. Хотя что это даст? Ничего. Я все равно войду туда, мне больше некуда идти.

Поворачиваю ключ в замочной скважине и открываю тяжелую металлическую дверь. Я дома. Вот только то, что я вижу, вызывает у меня некоторые вопросы.

У двери стоит чемодан, а в моей голове проносится тысяча разнообразных мыслей, что все это может значить.

— Миша, ты дома? — спрашиваю на всякий случай, чтобы удостовериться, что в квартире я нахожусь одна.