На грани границ - стр. 15
Мне даже в бессознательном состоянии стало страшно от того, что травма моего детства обратно напомнила мне о себе. Ужас страха охватил все моё подсознательное состояние духа. Мне никак не хотелось думать о том, что теперь могу остаться парализованным до конца своей жизни. Лучше бы погиб в горах.
– "Он умрёт или будет инвалидом на всю жизнь.". – промелькнули в моей голове, слова лечащего доктора, которые он тогда в детстве сказал моим родителям, когда был без сознания.
После того, как меня сбил мотоцикл. Также как в детстве, не был согласен с "приговором" своего доктора. Во мне всё трепетало и пыталось вырваться наружу, чтобы спасти меня и мою душу. Моя душа и подсознание, словно выбрались из моего тела и метались вокруг меня, пытаясь найти защиту в мере моей жизни, которая была отпущена судьбой.
Никак не мог прийти в себя, хотя мой разум постоянно твердил мне, что ещё молод и мне ещё надо жить. Тело моё не слушалось и не подавало никакого движения к моей дальнейшей жизни. Так был мёртв.
В этот самый страшный момент моей жизни, словно почувствовал, как моё тело медленно поднимается от острых камней, впившихся в спину и начинает парить куда-то в сторону от меня.
Понял, что ещё одно мгновение и моё тело разделится с душой, будет летальный исход жизни. Что-то обратно затряслось во мне, как бы в последней попытке перед финишем жизни.
Тут же открыл глаза и увидел над собой лица людей, которые чему-то интересному улыбались. Никак не мог понять, что со мной случилось и в чем радость?
– Ну, ты, Александр, даёшь! – удивлённо, воскликнул Гиясов Морис. – Мы тебя чуть не потеряли. Вставай! Тебя ждут.
– Разве можно потерять в горах такой большой и вкусный кусок мяса. – вяло, пошутил, под общий смех. – Нам до дома нужны калории беречь.
Лишь сейчас понял, что это меня несли на руках, а думал, что начинаю прощаться со своей жизнью. Меня положили на чей-то стёганый халат-курпачи и стали рассматривать со всех сторон.
Возможно, что люди подумали о моем ранении? Ведь всюду стреляли и могли зацепить. Пуля дура, она не разбирает куда летит. Сгоряча мог и не почувствовать своего ранения.
Но у меня болели только те части тела, которыми ударился об острые камни во время падения без сознания. Спина медленно расслаблялась.
Мышцы постепенно принимали нормальное состояние. Лишь вся спина была мокрой от холодного пота, который стекал струйками на халат-курпачи. Мне стало неприятно лежать в собственном поту. Тут вспомнил о взрыве.
– Что с Мишей? – вдруг, вспомнил, про своего друга, пытаясь встать с места. – Куда вы его дели? Где он? Он живой?
– Как только ты рухнул на землю, – ответил Гиясов Морис, – он тут же вскочил на ноги, куда-то сбежал от нас. Думаю, что он в порядке. Будет жить.
– Ты лежи. – остановила меня, Касымова Зухра, когда попытался подняться. – Тебе надо прийти в себя. Это у тебя стресс от сильного напряжения за все переживания. Отдохни немного тут. Всё скоро у нас пройдёт.
Ни понял, что имела в виду Зухра, что это "у нас все пройдёт"? Жизнь или поход через горы? Но ни стал у неё спрашивать и через пару минут поднялся, когда все уже оставили меня в покое. Мне нужно было разобраться с тем, что происходит вокруг нас и как нам быть дальше. Ведь мы ещё не у себя дома.
– Вот! Возьми! – сказал Гиясов Морис, протягивая мне моё зеркальце. – Это твой друг оставил нам на память. Там фото твоей дочки на обратной стороне зеркальца.