На грани фола - стр. 8

Подходим вплотную, и я не верю своим глазам.

Тимофей знаком с этими…?!

То, как они радостно приветствуют друг друга, не вызывает сомнений в этом.

Направляюсь в сторону, подальше от опасного черта и слышу голос Тима:

– Лиза, не уходи.

Киваю и жду, слушая, как парни эмоционально хвалят «лучшего воротчика турнира».

– А тот, когда ты из девятки вытянул пальчиками, это вообще бесподобно. Уже все гол орали! – доносятся до меня восторженные слова Вани. А Чертанов рядом больше молчит, только произносит между эмоциональными репликами друга:

– Да, Тим. Красава!

Их излияния длятся минут пять, после чего они так же эмоционально прощаются и уходят.

Тимофей окликает меня.

– Лиза.

Поднимаю глаза и смотрю на парня.

– Вы сегодня в Питер?

Киваю.

– Вас проводим, заедем в гостиницу за вещами и в аэропорт.

– Отлично, – и спустя мгновение с надеждой в голосе: – Еще увидимся?

– Не знаю.

– Я тебе совсем не понравился?

Парень выглядит таким милым, но я не имею ключей от собственного сердца, а оно закрыто для него.

Растягиваю губы и пытаюсь объяснить:

– Ты мне нравишься, но…

– Как друг?

Киваю и смотрю виновато, словно это я выбрала для себя такой расклад.

Неожиданно мелькает мысль: может, я просто еще не осознаю своих чувств?!

Спохватываюсь и добавляю:

– Тим, у меня сейчас нет возможности строить отношения. Надо вкатываться в тренировки, а потом пахать, как проклятая, до олимпиады.

– Удачи тебе!

– И тебе!

Он обнимает меня, и я не возражаю, но не чувствую в объятьях парня ничего, чтобы подтвердить свою теорию, что Тимофей мне нравится, просто я не понимаю еще этого.

Вхожу в квартиру и кидаю с порога:

– Мам, я приехала.

Нас встретил папа Жени, и я рада этому, поскольку моя мама начала бы допрос с пристрастием еще в аэропорту, и мне бы пришлось отбиваться от ее вопросов всю дорогу без возможности сбежать под каким-то благозвучным предлогом.

– Лиза! – мама смотрит на меня сканирующим взглядом, и мозг экстренно калькулирует, сколько лишнего я наела за поездку и не отложились ли непотраченные калории на моем теле.

– Как ты?

– Все хорошо! Отличная поездка! Наболтались, нагулялись, отдохнули!

Конечно же, маму, которой нужен почасовой отчет о каждом дне, это не устраивает, и она тянет меня в гостиную.

– Рассказывай.

За время перелета я уже приготовила устное сочинение на тему: как я провела неделю в Риге и сейчас, словно отличница у доски, пересказываю составленную версию.

– Прекрасно, а в музеи ходили?

– Конечно. В Дом Черноголовых, в Ар-нуво, в Художественный.

Ага. У моей Женьки аллергия на одно только слово «музей» и вся наша культурная программа обошлась быстрой пробежкой исключительно для фотодоказательств по Старому городу и переформировалась в забег по местным кафе и магазинам.

– А фотографии есть?

– Мам, я же присылала тебе.

– И все?

Чувствую разочарование в ее голосе, но фотоотчет к каждому прожитому часу без ее присутствия в моей жизни я бы не осилила.

– У Жени простуда вскочила, она не фотографировалась, а у нее руки-крюки, все ее фотки страшно показывать, – вру без зазрения совести, ведь это никому не вредящая мелочь. Правда может привести к куда более опасным последствиям.

Допрос продолжается еще минимум минут двадцать, после чего я, сославшись на усталость, сбегаю в свою комнату.

Плюхнувшись на кровать, перебираю в голове уже другие воспоминания о поездке в Ригу, среди которых дурацкое столкновение, чертов парень, клуб, как будто ничего другого больше и не было.