На доблесть и на славу - стр. 42
– Господин атаман в кабинете. Вас проводят, – и, поворачиваясь в сторону коридора, приказал: – Маликов! Проводи их благородие к батьке!
Курносый хлопец, козырнув, бочком стал подниматься по лестнице. Павел Тихонович с первого взгляда заметил, что казачок в ладно подогнанной форме, в добротных сапогах, да и шашка на боку, должно, хорошей работы, судя по старинной чеканке ножен.
– Откуда оружие? Дедово? – кивнул Павел.
– Так точно! – выпалил парень.
– Где служишь?
– В конвойной сотне господина атамана!
– Почему не на фронте?
– По ранению переведен сюда, – смутился провожатый. – Я бы с удовольствием!
Первый сводчатый зал с лепниной на стенах и потолке, второй. У двери – постовой с автоматом, чуть в стороне большой стол, возле него группа офицеров. Павел Тихонович представился. Молодцеватый адъютант сопроводил его к атаману.
Сергей Васильевич, в казачьем кителе синего цвета, с погонами полковника, что-то писал за столом. А рядом со стопками бумаг, книг и чернильным прибором лежал «шмайсер». На стук высокой двери он вскинул голову, прищурился и, узнав эксперта Восточного рейхсминистерства, земляка Шаганова, проговорил, бессознательно чеканя слова:
– Проходите, проходите! Одну минуту – закончу рапорт. От генерала Фридерича добрые новости.
Павел Тихонович снял шинель, посматривая на атамана и собираясь с мыслями, оправил под ремнем свой серо-зеленый мундир с «орлом» на правой стороне груди. В довольно просторном зале, благодаря большим окнам, было светло и прохладно, ощущалась дворцовая основательность. И вместе с этим, по оставленным в беспорядке стульям вдоль стола для совещаний, по заслеженному полу и еще по каким-то едва уловимым приметам чувствовалось, что это – временное пристанище атамана.
Наконец, Павлов встал, невысокий, узколицый, с близко поставленными настороженно-умными глазами, в которых стояла бессонная хмурь. Пошел навстречу, чуть прихрамывая.
– Телеграмму вчера получил. Жду с утра. Дорога задержала? – пожимая руку, спросил атаман.
– Да. Не проедешь… Комендант Эллинг, помнится, обещал открыть войсковой собор.
– Оставлен пока под нужды армии. – Павлов указал на стул и тоже сел рядом. – С чем приехал?
– С жалобами на тебя, – усмехнулся Павел Тихонович. – Ростов с Новочеркасском воюет. Славно!
– Ты где их встретил, Духопельникова и Сюсюкина?
– Аккурат в представительстве. Но – под хмельком.
– Большая редкость! Обычно они напиваются, как свиньи. Сюсюкин на Покрова, в святой для донского казака праздник, на улице валялся… Ситуация такова. Капитан Кубош, который и привез сюда Сюсюкина, тайно и явно вяжет меня по рукам. Немецкая разведка контролирует каждый мой шаг. Сообщи об этом Краснову, когда будешь в Берлине. Впрочем, как он повлияет? Немцы гнут свою политику. Наша Декларация, как передал Фридерич, одобрена Клейстом. Дано разрешение на создание казачьей армии.
– Вчера мне сказал Одноралов. По-моему, поздно хватились!
– Не завтра, так послезавтра придется вести казаков в бой. У меня полк. Смешанный. Есть и конники, и пластуны. Но вооружение… Нужны автоматы, противотанковые ружья, пулеметы. Я уже не говорю об орудиях! У многих конников одни шашки, а у некоторых – боевые пики!
– Мы же владели пиками, – с иронией заметил Павел. – В этом нет ничего позорного.
– Мне не надо бутафорских войск! – вдруг ожесточился атаман. – С пиками против танков? Это на парадах хорошо с пикой проехаться! А казакам нужно дать такое оружие, чтобы могли побеждать.