На действительной службе (сборник) - стр. 29
– Что тебе?
Антон снял шапку и поклонился.
– К вашей милости, батюшка! Дело есть!
– Зайди в хату! – сказал Кирилл. Антон вошел и поклонился Марье Гавриловне.
– В чем же дело?
– Дочку надобно перевенчать!.. Так вот я пришел…
– Что ж, перевенчаем! Когда хочешь?
– Завтра бы!..
– Ладно, и завтра можно! Часов в десять приходите в церковь!
Антон опять поклонился и молчал.
– Ну, так иди с Богом! – сказал Кирилл. Но Антон не двигался с места. Он не только не считал дело конченым, но даже не думал, что оно началось. По его мнению, недоставало самого главного. Во всяком случае, батюшка перевенчает Горпину, в этом нет сомнения, на то он и батюшка.
– А сколько же за венчание будет, батюшка? – спросил наконец Антон.
– Да уже дашь сторублевку! – сказал Кирилл и самым серьезным образом посмотрел ему прямо в глаза. Антон саркастически ухмыльнулся и выразительно мотнул головой.
– Гм… таких денег я сроду и не видал даже…
– Ну, что ж, а я меньше не возьму!..
Антон поднял на него глава, стараясь понять, шутит новый батюшка или глуп от природы. «Должно быть, он шутник!» – подумал Антон и сказал:
– Нет, уж вы, батюшка, настоящую цену говорите!..
– Как тебя зовут? – спросил Кирилл.
– Антоном Бондаренком.
– Так вот что, Антон: цену настоящую ты спрашивай, когда на базар придешь. Станешь порося покупать, так тебе и скажут настоящую цену, а ко мне ты пришел по делу церковному, святому. Церковь – не базар, в ней никакой торговли не может быть.
Антон смотрел на него недоумевающим взглядом.
«Что-то я не второплю! – размышлял он про себя. – Чи он жадный, чи Господь его знает!»
– Иди себе с Богом! – прибавил Кирилл. Но Антон не двигался с места.
– Как же оно будет, батюшка? – спросил он.
Кирилл возвратился к столу, сел и взял стакан с чаем.
– Много у тебя земли? – спросил он.
– Земли? Четыре с половиной. Да плавни с полдесятины будет.
– А хлеб уродил у тебя?
– Хлеб? Да как сказать! И уродил, и не уродил. Жито Бог дал хорошее. С двух десятин почти что шестнадцать четвертей собрал, ячменю с полдесятины четвертей пять взял. Полдесятины баштану… «Огирок» ничего, а кавун весь погорел, вся «гудина» повяла, проса полдесятины… едва свое вернул. А десятина пшеницы даже совсем из-под земли не вышла. Ну, а сено плавное в наших местах всегда хорошее. Высокое, густое… Дай Бог, чтобы на всем свете такое сено было. Поверите, батюшка, это не сено, а как бы вам сказать – шелк.
– Так ты, выходит, богач, Антон Бондаренко! Как же мне с тебя сторублевку не взять?
Антон опять выпучил глаза. Никак не мог уловить он тонкой усмешки, которою Кирилл сопровождал свои слова. Видя его недоумение, Кирилл сказал прямо:
– Ну, иди с Богом, Антон. За венчание дашь сколько сможешь. А не сможешь, и так повенчаем. И всем своим землякам скажи, чтобы со мной не торговались.
Антон поблагодарил и ушел чрезвычайно смущенный. Он даже не знал, рассказывать ли землякам о своем разговоре с батюшкой. По дороге он рассчитал, что может безобидно для себя дать за венчание карбованец, не считая свечей, которые он купит особо. Будь это у отца Родиона, дешевле пяти рублей не отделался бы, а со свечами и все семь. Это было так приятно, что он боялся, как бы кто не помешал, не отсоветовал новому священнику. Очевидно, новый батюшка просто не знает порядков. А ежели это дойдет до отца Родиона, который ему растолкует, то дело примет другой оборот. Поэтому Антон решил сохранить это пока в секрете, а когда уже дело кончится, рассказать землякам. И когда его спросили, много ли взял новый батюшка за венчанье, он без запинки ответил: