На что похожа любовь? - стр. 11
– Так сроки уже на исходе.
– На исходе, но не прошли, – заметила Жанна.
– Ну, пойдемте на кухню, будем смотреть.
У Аглаи мы засиделись до позднего вечера. Она запретила называть себя по отчеству – только по имени, с досадой отметив, что приходится терпеть эту «экзекуцию» от студентов по правилам этикета, но дома такого она не позволит. Смотрели мои рисунки, говорили об искусстве и поступлении, о студентах и преподавателях, выпили по три чашки кофе с вкуснейшими булочками с корицей. Завершили на том, что завтра в девять утра мне нужно быть возле вуза, где она преподает. Меня посмотрят вне конкурса, может, что-то получится.
После Жанна подбросила меня до метро, и я в растрепанных чувствах, вперемешку с восторженным ожиданием и досадой от перемены всех планов, рухнула в кровать, лишь вкратце поведав соседке события дня.
– Завтра вечером можем сходить в крутой клуб, это ж суббота, – предложила она.
Я нашла в себе силы сказать только что-то невнятное вроде «посмотрим». Самой мне сейчас хотелось смотреть только сны.
***
Несмотря на то, что вчера легла поздно, утром проснулась раньше будильника. Ведь в этот день решалась моя судьба. Останусь ли я в столице, которая уже полюбилась мне, и буду ли заниматься любимым делом, развиваясь в этой сфере, или вернусь ни с чем в родной город и буду пытаться построить из обломков мечты что-то новое, неизвестное.
Потихоньку, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить соседку, прошмыгнула на кухню, наскоро выпила кофе, прожевала бутерброд и помчалась к метро. В институт, где преподавала Аглая Михайловна, прибыла без опоздания.
Народу здесь было немного, а охранник на вахте окинул меня ленивым взглядом и сонно зевнул. Я набрала номер преподавателя. Несмотря на то, что звать она себя велела по имени, в стенах учебного заведения у меня язык бы просто не повернулся поступить так.
– Аглая Михайловна, доброе утро! Я пришла.
– Сейчас спущусь, – без лишних реверансов произнесла она.
И, действительно, через пару минут уже была здесь. Махнула рукой:
– Пойдем.
По дороге она сказала лишь одну фразу: «Давай свои работы». И еще одну позже: «Подожди здесь», – когда мы остановились у кабинета на третьем этаже.
Даже на работе она была одета довольно ярко: пестрая ткань брюк, блузка с замысловатым принтом, а на голове – что-то вроде тюрбана.
Ожидание длилось вечность. Я прислонилась спиной к стене, поскольку присесть было негде, и закрыла глаза, стараясь выровнять дыхание. Если бы кто-то прошел сейчас мимо и застал меня в таком положении, точно решил бы, что мне нехорошо. Но в летний субботний день народу в вузе было немного, поэтому я не привлекала ничье внимание.
Наконец дверь отворилась, и я сразу пришла в состояние боевой готовности.
– Пойдем, – всё так же без эмоций сказала Аглая, возвращая мои работы.
И эта неопределенность держала меня в состоянии напряженной пружины. Однако спрашивать я опасалась.
Когда мы спустились на первый этаж, остановились у кабинета с табличкой «Приемная комиссия».
– Вот сюда в понедельник принесешь свои документы. Будешь учиться на реставратора, через год переведешься на живопись.
Я лишь открыла и закрыла рот словно рыба, не в силах понять, рада я этому или нет. Нужно время осмыслить.
– Спасибо, – пробормотала в ответ.
– Всё, иди, – она похлопала меня по плечу и сделала шаг в сторону, намереваясь уйти.