На берегах реки Ждановки - стр. 9
А в 1960-х рыбачили, можно сказать, всей коммуналкой. Сосед, вставая по весне очень рано, умудрялся до работы обзавестись неплохой добычей, отчего вечером вся квартира наполнялась аппетитным запахом жареной рыбы – окуня и плотвы. А весной еще и корюшки. Хотя стоила она в магазинах копейки, но брали ее, в основном, у рыбаков. За пол-литра водки – ведро корюшки. Отец привозил рыбу с Финского залива ящиками, и уже через неделю я на нее не мог смотреть: она была у нас и жареная, и маринованная, и на первое, и на второе.
А какой колорит создавали лодочные станции! Одна из них была совсем рядом – у Тучкова моста. В погожие майские дни на веслах выходили семьями, с детьми, но особенно парни с девушками. Разряженная публика в лодках придавала району некую «курортность», и это не где-нибудь в ЦПКиО, а прямо в центре города. В Большую и Малую Неву выходить запрещалось из-за судоходства, но эти правила обычно игнорировали. Помню себя, еще совсем маленьким, с родителями в лодке возле Тучкова моста: рядом по Неве идет большой теплоход, давший такую волну, что лодка чуть не перевернулась – испугался не только я, но и родители.
Иногда доходили на лодке и до Финского залива. Один случай чуть не закончился трагически. Выйдя по течению Ждановки в залив, далеко за Большой Петровский мост, мы потом с большим трудом вернулись обратно. На обратном пути наша лодка стала быстро заполняться водой; пришлось непрерывно вычерпывать ее не очень удобным ковшом. Гребли, сменяя друг друга, но лодка из-за встречного течения и внезапно поднявшегося ветра почти не двигалась, мне тогда казалось, что нам никогда не вернуться обратно.
В 1960-х годах лодочная станция у Тучкова моста исчезла, простояв на одном месте много лет. О ней писали в свое время Алексей Толстой в рассказе «Как ни в чем не бывало» и Вадим Шефнер в «Сестре печали». Потом, на том самом месте, где была лодочная станция, открыли плавучий ресторан «Парус».
Еще о Ждановке ходили легенды как о речке, в которой тонуло множество людей. Кто кончал жизнь самоубийством, кому в этом помогали злоумышленники. В рассказах фигурировала и лодочная станция. Здесь злоумышленник, как правило, брал напрокат лодку, чтобы «покатать» жертву.
Ждановская набережная в 1934 году
Обычно эти рассказы, возможно, и имевшие под собой реальную почву, обрастали такими подробностями и страхами, что от первоначального факта мало что оставалось. Например, типовой рассказ о том, как муж брал жену покататься по Ждановке, выходил с ней в Малую Невку и там инсценировал переворот на волнах. Разумеется, «спастись» удавалось ему одному. От многих я слышал эту историю, однако в литературе о ней нигде не читал – тут, вероятно, нужно изучать уголовную хронику XIX века, а вот о том, как банщик Емельянов утопил в Ждановке свою жену Лукерью, для того чтобы сойтись с любовницей, известно из резонансного уголовного дела 1872 года. Обвинение тогда поддерживал адвокат А.Ф. Кони, и, несмотря на то что полиция первоначально определила самоубийство, на суде благодаря стараниям и красноречию Кони была доказана вина Емельянова.
Много говорили и о самоубийцах на Ждановке. Воды этой тихой речки, видимо, располагали к трагическим решениям. Тихо, темно, не так страшно, как на Неве, где водные просторы гнетут; плюс к этому возможность постоять вечером в одиночестве, никем не замеченным. Известно, что жена поэта Ф. Сологуба покончила с собой в 1921 году возле Тучкова моста.