На Алжир никто не летит - стр. 5
Я выполз, перевалившись через подоконник, и сразу очутился на тротуаре среди многочисленных прохожих. Я хоть и порядком обезумел, но сразу же заспешил с места, так сказать, преступления, исподлобья поглядывая на них. Однако они не обращали на меня ровно никакого внимания. Пронесло… Я твердо зашагал назад в учреждение, но темная комната с белыми окнами долго не оставляла меня, лишь к вечеру она уже не представала перед моими закрытыми глазами.
Однако миссия была не выполнена. И это тревожило меня…
Утром меня приветствовали те же костюм и шляпа. И бумажка с тем же адресом, но вроде уже новая. Однако вполне подлинная, с тем же моим шифром, что и вчера, – 52 677. Все важное я сверяю с этим шифром – он единственный указывает на то, что мое, а что нет. Указывает и, как я уже говорил, подтверждает. В первый день моего пребывания здесь я увидел бумажку с этим шифром и сразу все понял.
Что ж, чего-то вроде этого и следовало было ожидать. Я прекрасно понимал, что миссия не выполнена, шифр – подлинный, стало быть, я должен был вновь туда идти. Костюм и шляпа были недвижны, безмолвны, но каким-то образом соучаствовали.
Безо всяких приключений я вновь прибыл по указанному адресу. Вошел в ту же дверь и тут же услышал:
– Кто там? – хриплым, сердитым, как будто разбуженным голосом. Голос, похоже, шел из дальней комнаты. Я страшно струсил, хотел было удрать, но, наверно, слишком долго мялся, потому что крепко и повелительно был взят за руку повыше локтя каким-то, как это называют, «лицом кавказской национальности», которое быстро оказалось рядом со мной. Из глубин квартиры выплыл еще один человек. В результате около меня оказались трое и уставились на меня с требовательным любопытством, нет, скорее даже с выражением «ну, что ты можешь сказать в свое оправдание?».
Это конец! Я даже обмяк. Мне не суждено выйти отсюда…
– Как зовут? – спросил кто-то из них.
Я назвал имя и фамилию.
– А-а-а…
И они тут же утратили ко мне интерес. Этот тип сразу убрал руку. Нет, капля интереса сохранялась, но не более, чем к соседке, зашедшей за содой.
– Сейчас, подожди, – сказал один, уже совершенно обычным тоном, безо всякой угрозы; однако чувствовалось, что он по-прежнему недоволен, хотя и не мной.
Пока еще я не верил своему спасению.
Он ушел в другую комнату, я слышал, как он звонит по дисковому телефону. Я разобрал, хотя говорил он приглушенно:
– Какого хрена здесь делает твоя родня? Мы же договорились: про эту хату… А, вот так… Ну ладно тогда…
Он немного помолчал, слушая.
– Не вопрос. Давай… Ага, счастливо.
Он вернулся ко мне с небольшим телевизором и нетолстой стопкой папиросной бумаги, на которой вроде было слабо напечатано нечто.
– Это вот тебе, – сказал он, передавая мне телевизор и бумагу. – Не приходи сюда больше. Братану привет.
Он открыл дверь, дал мне пройти и захлопнул ее за мной.
Господи, ты спас меня!
Потом, когда я уже медленно, нетвердо брел по городу в заданном направлении, с подрагивающей пустотой в голове, меня внезапно осенило: ах, вот кто были эти трое! Это фраера, с которыми мой братец имеет какой-то сомнительный бизнес, о котором не любит упоминать. Ему-то один из них и звонил; таким образом, я выбрался по блату. Что же до того, что вчера квартира выглядела нежилой, а сегодня в ней оказались люди, судя по всему, давно и постоянно здесь живущие, то это было явно не мое. А что мое – так эти листы бумаги, которые я нес в одной руке (в другой был телевизор). Лишь чуть оправившись, я посмотрел на первый лист и, несмотря на плохую печать, разобрал: «52 677». Сомнений нет. Я спокойно дошел до нашего учреждения, вошел в свою комнату и посмотрел этот фильм. Насколько я понял, на этих папиросных листах был русский перевод сценария.