Мысли, переживания, размышления человека летающего. Психологическое эссе - стр. 2
Помогли нашим философски мыслящим психологам могучие индивидуальности, создавшие свое видение роли духовного, идеального, мифологического, религиозного как причинной связи между природной добродетельностью и человечностью. К этим одаренным, самобытным, независимым провидцам, жившим в советскую эпоху, я отношу М. М. Бахтина, Э. В. Ильенкова, М. К. Мамардашвили, А. А. Ухтомского, В. Небылицина.
Все эти сложные рассуждения представляют намек на то, что природное не просто зарождало психическое, а создало допсихическое сознание, носителем которого выступал образ мира в его целесообразности. Развитие высших форм сознания законсервировало низшие формы, тем самым создав резерв надежности.
Для меня, исследовавшего различные формы диссоциации сознания человека в экстремальных ситуациях, связанных с реальной угрозой жизни, проблема природных основ надежности имела в высшей степени практическое значение. В процессе наших экспериментов мы не раз наблюдали, как в духовных слоях сознания пробуждались антиципирующие поведенческие архетипы.
Моделируя проблемные (аварийные) ситуации с различной степенью определенности информации о событии, мы обнаружили прямую связь между развертыванием профессионально важного качества и генотипом индивида. Фактически получалось, что индивидуальные способности тестируются нужной информационной средой. Это послужило основой для составления индивидуальных программ развития способностей. Мы пришли к этому от практики. Вместе с тем более доказательные данные получила известный психогенетик И. Равич-Щербо, установив, что чем выше генетический контроль, тем более индивидуализирована данная функция. Практически это означает, что биологическая составляющая разумности природы запрограммировала адаптивность к разнообразию среды. В ней уникальные генотипы будут работать чаше. Думаю, естественный отбор летчиков-испытателей этому подтверждение.
Замечу, что в аварийных условиях, когда проецируемая угроза достоинству и жизни «вздыбливает» и смешивает все врожденное и приобретенное, когда инстинкты пробуждают знаковое, символическое, мифологическое предсознание, парализующее помощь знания, продуктивным основанием действий, по данным наших экспериментов в полете, выступают:
– генетический контроль за психическими функциями, ведающими эвристическим мышлением;
– умственный переход с конкретной информационной среды на абстрактный уровень анализа, порождающий так необходимое озарение.
В конечном счете, все это переживается как духовная поддержка. О том, как связывается духовная поддержка с нравственными побуждениями личности, получены косвенные доказательства, объясняющие природу связи человеческой надежности с такими понятиями, как добро и зло.[2] Проецируя это на историю происхождения разумности, предполагаю, что первым водоразделом между созидательным природным началом в человеке и его собственным разумом стала корысть как антитеза добродетельности, как начало накопления эгоцентристской энергии возвышения индивидуализма. С этого начинается разрушение (зло) себя, точнее созидательной благости природы в себе. Своим своевольным размышлениям я нахожу поддержку в поэтических переживаниях М. Волошина.[3]