Мятежный Петербург. Сто лет бунтов, восстаний и революций в городском фольклоре - стр. 6
Введенский собор лейб-гвардии Семёновского полка
В середине XIX века деревянные казармы Семёновского полка заменили каменными, а линии превратили в улицы, которые постепенно начали застраиваться обывательскими домами. Тогда же им дали названия по городам Московской губернии, откуда полк перевели в Петербург. Так появились Рузовская, Можайская, Верейская, Подольская, Серпуховская, Бронницкая улицы. Тогда же в Петербурге возникло первое мнемоническое правило: «Разве Можно Верить Пустым Словам Балерины». Первые буквы слов этой замечательной абракадабры позволяли легко восстановить в памяти и названия улиц, и порядок их следования друг за другом. Вскоре появились дворовые, не претендующие на появление в печати варианты: «Разве Можно Верить Пустым Словам Б…».
Казармы лейб-гвардии Семёновского полка. Рузовская улица, 12
И более изощрённая, рафинированная разновидность: «Разве Можно Верить Подлому Сердцу Б…». Мифотворчество продолжается до сих пор. В Интернете одно за другим появляются всё новые и новые варианты, претендующие на почётные места в арсенале городского фольклора: «Разве Можно Верить Подлой Старой Барыне», «Решив Меньше Весить Пошли Слоны Бегать». И даже лестное для автора этой книги: «Разве Можно Верить Пустым Синдаловского Байкам». На форуме появилось предложение: «Надо мэтру (извините. – Н. С.) подкинуть такой вариант и с наглым видом заявить, что в народе это укоренилось. Что он скажет?» Я уже сказал: «Для меня это лестно». Но мы отвлеклись…
Казалось, что из названий всего шести улиц между Витебским вокзалом и станцией метро «Технологический институт» уже ничего извлечь невозможно. Все варианты исчерпаны – ан нет. Вот ещё один, предложенный низовой культурой в годы перестройки: «Разве Можно Верить Пустым Словам Большевиков». Впрочем, не исключено, что этот вариант родился давно, ещё в советские времена, когда фольклор, по определению, стал одной из форм общественного протеста против тоталитарного большевистского режима, но оказался в подполье, и потому мы его не сразу услышали.
Рядовые лейб-гвардии Семёновского полка
В семёновцы брали, как правило, высоких, белокурых, «лицом чистых», с голубыми глазами под цвет форменных воротников. В рукописной поэме петербургских гвардейских полков под названием «Журавель» солдатам Семёновского полка посвящены несколько строк, одна из которых стала расхожей петербургской поговоркой: «Семёновские рожи на кули овса похожи».
В 1820 году Семёновский полк прославился первым в России осмысленным массовым выступлением солдат.
Формально оно было направлено против бесчеловечного обращения с ними полкового командира Ф.Е. Шварца, отличавшегося, как вспоминают современники, «чрезвычайной строгостью по фронтовой службе». В петербургских гвардейских полках знали, что в местах расквартирования полков, которыми командовал Шварц, оставались могилы солдат, засечённых до смерти. В местном фольклоре такие могилы назывались «Шварцевые». Новые порядки Шварц начал наводить и в Семёновском полку, где он сменил весной 1820 года любимого солдатами бывшего командира Я.А. Потёмкина, под началом которого полк прошёл войну 1812 года. Один за другим он вводил всё новые и новые смотры и учения, не предусмотренные никакими правилами службы, вплоть до так называемых «десяточных» смотров. Ежедневно десять солдат обязаны были приходить к нему на квартиру в полной парадной форме. Там они подвергались особенно изощрённым издевательствам. Именно эти «десяточные» смотры и переполнили чашу терпения семёновцев.