Мятежный - стр. 42

Может, потому, что после сегодняшнего дня я знала без тени сомнений, что он не будет использовать физическое преимущество, чтобы выиграть.

– Спасибо за коктейль. – Я развернулась и вылетела на улицу, облегчение оттого, что я покинула переполненное людьми место, смешалось с раздражением и странным чувством утраты. Я схватилась за ручку двери своего автомобиля и распахнула ее.

– Тебе кто-нибудь говорил, что ты та еще заноза в заднице? – Голос Бэйна прогремел позади меня.

Я развернулась и наставила на него дрожащий палец.

– Ты сказал, что жизнь заключается в том, чтобы без дрожи смотреть на себя в зеркале. Мне просто интересно, спокойно ли ты смотришь на себя, когда спишь со случайными людьми ради услуг и денег.

Он одарил меня «взгляни-на-эту-маленькую-наивную-девочку» ухмылкой.

– Нужно ли мне напомнить тебе, что я молод, здоров, а в этом городе проживает огромный процент членожаждущих людей?

– То есть теперь слово «членожаждущий» существует, а «нейрализировать» – нет?

Его выражение лица сменилось с покровительственного на удивленное, а затем с удивленного на озадаченное. Он покачал головой, делая еще один шаг ко мне.

– Тебе должно быть лучше всех известно, что слова на многое влияют.

– И что это значит? – закричала я, полностью повернувшись к нему. Мои ладони чесались от желания ударить его по лицу. Чайки парили над нами, будто подслушивая.

– Это значит, что ты несносная. – Он наконец вздохнул, продолжая покачивать головой.

– Может быть. Ну так и не пытайся сделать меня сносной. – Я развернулась обратно к машине и дернула дверцу.

– Отлично. Давай. Продолжай прятаться от всего мира.

– Я не прячусь.

– Как скажешь. Лишь бы тебе спокойно спалось по ночам, Снежинка.

Я не сплю ночами. Уже давно нет.

– Перестань меня так называть.

– Почему же? Тебе это идеально подходит, учитывая, что твой мозг как раз уже начал плавиться.

Я ждала, что он еще что-нибудь скажет. Я снова повернулась к нему, не до конца понимая, почему мне было так трудно просто уйти. Мы стояли друг напротив друга на оживленной набережной, тяжело дыша и пронзая друг друга тяжелыми взглядами. Мы устроили сцену и привлекли внимание окружающих. Я вцепилась в свои волосы, осознав, что где-то в течение этого часа сняла бейсболку и капюшон. И люди теперь могли меня видеть. Мое лицо. Мою уязвимость. Всю меня.

Я развернулась, запрыгнула в машину и уехала так стремительно, словно за мной гнался сам дьявол.

На первом же светофоре я ударила по рулю и закричала.

Это было прекрасно.

Я чувствовала себя живой.

Я позволила восхитительной боли и ярости закрутиться во мне, подобно шторму, понимая, что пожалею о каждом сказанном Бэйну слове.

Осознавая то, что он, вероятно, тоже знал.

Я не смотрелась в зеркало несколько месяцев, а может быть, и лет.

Настолько долго, что иногда даже забывала цвет собственных глаз.

Жизнь заключается в том, чтобы без дрожи смотреть на себя в зеркале.

Пять минут.

Столько я смотрел на свое отражение, чтобы удостовериться, что Снежинка ошибалась. Так оно и есть. Я даже не моргнул.

Меня не раздражали ее комментарии в «Кафе Дьем». Но меня волновало – и не в хорошем смысле, – что из всех жителей Тодос-Сантоса именно Джесси Картер повесила на меня ярлык шлюхи. Люди имеют право трахаться с кем захотят, если это происходит в рамках закона и по обоюдному согласию. Она, вероятно, все же изменила своему школьному возлюбленному и лишилась девственности с кем-то другим. Обвиняет других, когда и сама хороша?