Мякоть - стр. 19

Рыбкин подошел к главному входу, надавил на звонок и улыбнулся глазку видеокамеры. Отчего-то на мгновение ему показалось, что и у этого входа он будет отвергнут, как и у двух предыдущих. Но на этот раз обошлось. Дверь щелкнула, и в то же самое время в кармане ожил телефон. Рыбкин толкнул дверь и зашагал по коридору к турникетам и стойке охраны, на ходу вытаскивая карточку и телефон.

– Ты чего звонил-то? – раздался в трубке сонный голос Володьки Кашина – старого приятеля Рыбкина. – Это у вас там в Красноярске белый день, а у нас уже позднее, но воскресное утро.

– Вовка, включи голову, – приложил к турникету карточку Рыбкин, кивнул охраннику и пошел к лифту. – Я уже в Москве.

– А что случилось? – сразу же приободрился Кашин.

– Пытаюсь понять, – вызвал лифт Рыбкин. – Насчет бати и сам все знаешь, а тут… Может быть, и ничего, но шерсть ерошится что-то.

– О какой шерсти идет речь? – хмыкнул Кашин, который был горазд на сюрпризы, чего стоило хотя бы его явление пару лет назад к Рыбкину с известием, что он, Кашин, сломал член.

– Как так? – только и смог тогда произнести Рыбкин, потому как с деревенского детства помнил страшную черно-белую фотографию на ту самую тему в какой-то медицинской книжке, что он тайком листал в сельской библиотеке.

– Каком кверху, – вздохнул Кашин, который и фигурой, и повадками напоминал если и не медведя, то уж точно быка.

– И что же теперь делать? – спросил Рыбкин, вторым образом в голове которого нарисовалась тихая и мягкая жена Кашина Лариса, сломать о которую хоть что-то явно было не легче, чем колоть дрова перьевой подушкой.

– Поздно делать, – грустно ответил Кашин. – Теперь только воздерживаться. Врачи говорят, что не меньше полгода. Сволочи они, кстати. Ржали в голос. Сестрички сбежались, чтобы поглазеть. Хочешь покажу?

– Уволь, – попросил Рыбкин. – Я не по этой части.

– Да знаю я, – пробормотал Кашин, как будто разочарованный, что Рыбкин не домогается у него подробностей получения травмы. – Давай выпьем. А? Ты знаешь, что мне подлец-хирург сказал? Знаешь?

– Нет, – честно ответил Рыбкин.

– Он сказал, что ничего удивительного. Что с дуру можно и… шею свернуть, а уж это… Нет, давай все же выпьем.

Самым удивительным было то, что в принципе почти непьющий Кашин мог свести к необходимости выпить любой разговор. Вот и теперь он хмыкал о рыбкинской шерсти и точно подумывал, как бы уговорить Рыбкина составить компанию ему и паре упаковок пива на ближайший вечер.

– О какой шерсти? – поморщился Рыбкин, выходя из лифта на своем этаже. – На загривке. Как у твоего Бобика, когда твоя Лариска закипает. Не могу понять, но не по себе мне. Не то что-то творится.

– Только давай не будем грузить меня твоим бизнесом, – попросил Кашин.

– Для этого у нас имеется служба безопасности, – успокоил друга Рыбкин. – Нет, Вовка. Речь идет о личных проблемах.

– Кто-то это еще делит? – удивился Кашин. – Знаю я вашего начальника службы безопасности. Привет, кстати, Никите передавай. Он не может помочь?

– Он не должен об этом знать, – предупредил Рыбкин.

– Тогда признавайся, – заинтересовался Кашин. – Что натворил? Чем помочь?

– Ничего пока еще не натворил, – ответил Рыбкин, останавливаясь посреди коридора и понижая голос. – Короче, пропала девчонка.

– Надеюсь, не Юлька? – уточнил Кашин.