Мы живем на Байконуре. Весна - стр. 3
В один из теплых, весенних вечеров, катались мы с Сашкой на велосипедах по лабиринтам дорожек на площади Королева. Дорожки, обсаженные кустиками, пересекаются под прямыми углами. Где то идут параллельно рядом, где то подальше. На велосипедах здесь самое то кататься. Мы оборудовали свои велосипеды сегодня трещётками. Знаете, на заднюю поперечину прищепкой цепляется кусочек картона так, чтоб колесо вращаясь спицами задевало картон. Раздается резкий звук, как от проезжающего мотоцикла. Самые классные трещётки из кинопленки. Но её у нас нет. А картон мы оторвали от ящиков на свалке возле магазина Новосел, там их много. Если треск надоел, то можно картон вместе с прищепкой повернуть боком и всё, никакого треска!
Нагонявшись, остановились передохнуть возле памятника. Мимо, с мотовоза, растекаясь ручейками по улицам и дворам расходились по домам офицеры. У многих в руках были букеты тюльпанов, у кого открыто, у кого завернутые в газету.
– Саш! А твой отец маме тюльпаны уже привез?
– Привез! Раньше подснежники, а вчера тюльпаны.
– Мой папа тоже и подснежники и тюльпаны привозил! Маме очень понравилось. На серванте сейчас тюльпаны стоят. Только знаешь что? Надо бы и нам подарить мамам тюльпаны.
– Где ж мы их возьмем? – спросил Сашка. – Цветы растут в степи, в городе их нет. В степь далеко и нас не отпустят.
– Есть и в городе степь, – сказал я. – Знаю где, тут не далеко. Давай завтра съездим и нарвем.
– Если не далеко, наверное там сорвали уже все, – предположил Сашка.
– Может и сорвали, а может и нет, – парировал я, – давай съездим и посмотрим.
Крайний район города, улица Сейфуллина, а в простонародье «Даманский», заканчивался огромным пустырем. Точнее он заканчивался стройкой новых домов, а уже за ними и был пустырь. Там, в крайнем доме у пустыря жили знакомые моих родителей дядя Вася и тетя Галя. И была у них дочка Наташа, на год меня старше. Мамы наши познакомились когда стояли за чем то в очереди в универмаге. Потом мамы познакомили меня с Наташкой, потом познакомили наших пап. Ну а потом на праздники стали ходить друг у другу в гости – то они к нам, то мы к ним. По очереди. Так что дорогу к пустырю я знал. Здесь был как бы взгорок. С него и был хорошо виден огромный пустырь. Дальше видно вдалеке и забор из колючей проволоки, и посадочную платформу мотовоза и ещё дальше маленькие домики Тюра-Тама. Я предполагал, что на этом-то пустыре и должны быть тюльпаны. Потому что он большой, огромный, как степь. Туда то я и собирался за цветами.
Не смотря на кажущуюся свободу передвижения, мы все же были в ней ограничены. Я, например был ограничен временем. А время, как ни странно, прямо связано с пространством. Как только научили меня родители понимать время на часах, то стали меня отпускать гулять одного. Но на час. Через час я должен был прийти и показаться маме на глаза – вот мол я, живой. И можно было идти дальше гулять. Ну спросят, конечно куда пошел…. А вот если через час не придешь «отметиться», то всё. Будешь наказан и гулять больше не будешь. Не только сегодня, но может и завтра – в зависимости от того, на сколько опоздал. Часов у меня не было и время я должен был определять сам. Как? Ну как… спросить у кого-нибудь можно. Или так, по «внутренним часам» определить, что уже пора. Или по солнечным. «Внутренние часы» и солнечные часы неоднократно меня подводили, по этому лучший способ – спросить у прохожего. За час далеко не уйдешь от дома. Ведь ещё и вернуться надо обратно… значит за пол часа. Так что вся моя свобода ограничивалась кругом с радиусом в пол часа времени. Велосипед конечно это расстояние здорово увеличивал.