Мы здесь живем. В 3-х томах. Том 3 - стр. 23
Но вот что: в обвинении упоминаются три моих открытых письма – Капице, Бондарчуку, третье – Кассису и Михайлову. Ну, Кассис и Михайлов – ладно, журналисты. Но академик Капица, народный артист Бондарчук – сами они не могли мне ответить? Почему на эти письма мне отвечает суд – приговором? Может, Бондарчук и Капица неграмотные? Скорее всего, они не ответили, потому что им нечего ответить. Нечем возразить мне.
Кроме этих работ, в обвинение включены и мои черновики, черновые заметки. В нормальном человеческом общежитии даже и заглянуть в чужие черновики считается неприличным, а здесь они вошли в тома судебного дела. Следователь так объяснил мне: «Черновики позволяют заглянуть в вашу душу, Марченко. Вы писали их без оглядки».
Правда, на суде и на положения из черновиков не ссылались; просто «вменяется в вину». С черновиками проще всего, они ведь не опубликованы.
Но бывает, что и черновики публикуют. Это касается черновиков покойников. В них, значит, тем более можно и заглянуть, и увидеть душу автора. Что ж, заглянем. В одном из последних томов собрания сочинений В.И. Ленина есть специальный раздел «Подготовительные материалы» – то есть черновики. Причем это записи последних лет, так сказать, итог жизни и деятельности. Там есть такая запись: «Советская власть – говно…» Во всех городах, на улицах и в учреждениях мы видим чистовой лозунг того же автора: «Социализм есть советская власть плюс электрификация». А в душе, стало быть, Владимир Ильич держал вот что: «Социализм есть говно плюс электрификация».
Вот что значит использовать черновики для того, чтобы читать в душе.
Впрочем, бесполезно защищаться здесь от конкретных обвинений: их нет. И в обвинении, и в выступлениях прокурора, адвоката – везде повторяется одно и то же, навешены ярлычки для устрашения: «пропаганда террора», «прославление фашизма», «с целью подрыва» и тому подобное. Никому из тех, кто меня судит, доказательства не нужны. Здесь меня судят люди старшего поколения.
И судья, и прокурор, и адвокат, и заседатели – это поколение моих родителей. Фронтовички. Это они, защитив Европу от фашизма, возвратились домой, звеня орденами и медалями. И тут же погнали друг друга в лагеря. Где ж было их мужество под родной палкой?! Потом признали: зря погнали, это была ошибка. А тогда? Одни арестовывали, другие покорно шли и только бессильно недоумевали: «Меня-то за что?» Так свидетельствует боевой офицер, фронтовик, замечательный русский писатель Солженицын. Я горжусь, что не принадлежу к этому поколению!
Мое поколение – когда нас арестовывают, мы знаем, за что. За то, что мы не рабы.
Тут верно говорили: шестой раз мне приходится сидеть на этой скамейке. Но в этот раз впервые я, можно сказать, чувствую удовлетворение, потому что судят меня не по фальшивому обвинению. Вон они на судейском столе: книги, статьи, публицистические очерки, которые я написал. Меня, конечно, не удивляет ни этот суд, ни готовый мне приговор: десять лет. Нигде в мире, кроме стран с коммунистическим или с фашистским режимом, не судят людей за критику государства, за литературу, за публицистику. Только коммунистический и фашистский режимы защищают свою идеологию таким образом: вместо того чтобы бить по идеям, бьют по черепам.
Казалось бы, даже смешно такому огромному государству с такой сильной машиной массовой пропаганды, государству, которому принадлежат вся пресса, радио и телевидение, бороться с идеями вот таким способом – лагерями, тюрьмами. Но, значит, у коммунистической, у советской идеологии нет других аргументов.