Мы здесь живем. В 3-х томах. Том 2 - стр. 49

– Засветите пленку, просим вас, – опять разговор с нами ведет один Медведев, а высокий отошел в сторону.

– Я не стану этого делать, – упирается Ю.П. – Объясните, в чем дело, почему вам не нравится кинокамера?

– Вы должны засветить…

– Вы меня засняли, – влезает «меховая шапка», – а я, может, не хочу. Это нельзя.

– А выслеживать нас можно? Я этого тоже не хочу.

Медведев пытается перевести все в шутку:

– Поверьте, не каждому вообще приятно сниматься. Вот я, например, не хочу с моей прической красоваться на фотокарточке.

Он театрально снимает шляпу и гладит себя по голому черепу.

– Мы снимали этих людей, потому что они преследуют нас. На пленке доказательства.

Шутки шутками, но появился и угрожающий тон: если вы добровольно не согласитесь, отберем кинокамеру и засветим сами. Услышав это, Ю.П. был взбешен. Тогда остальные, видя, что этот очень сдержанный человек в ярости может наделать глупостей и нажить себе неприятности, стали его успокаивать и уговаривать согласиться. И Ю.П. в конце концов засветил пленку.

Медведев объявляет:

– Все могут быть свободными. Идите по своим делам. А Марченко нам нужен, – он оборачивается ко мне. – Прошу за нами.

Мои друзья в один голос запротестовали:

– Мы без него никуда не пойдем! Одного его с вами не отпустим!

И опять меня крепко держат под руки мои друзья – милиции без применения силы не подступиться. А потасовки они не хотят.

– Что вы так расстраиваетесь за своего Марченко, – опять шутит Медведев, но в тоне его слышно недовольство, – ничего с ним не случится. Поговорим, и все: вы в него так вцепились, будто его у вас собираются вырвать из рук!

– Пусть себе идут все вместе, если им так хочется, – вмешивается высокий.

И теперь чувствуется, что настоящий начальник не Медведев, а он.

Я уговариваю друзей оставить меня и подождать где-нибудь, пока мы «объяснимся». Но они и меня не слушают. Большой компанией мы выходим из метро и, возглавляемые Медведевым и вторым, идем в отделение милиции. Агенты идут сзади на почтительном расстоянии от нас.

В кабинет все же ввели меня одного, остальным пришлось ждать в коридоре.

В кабинете мне указали на стул около стола. Медведев отошел чуть дальше, как бы уступая первую роль высокому, а тот стал прохаживаться по кабинету. Потом он остановился рядом со мной.

– Марченко, вы постоянно нарушаете паспортные правила. Длительное время проживаете в Москве без прописки.

И он делает паузу, видно, ожидая моей реакции на сказанное. Но я молчу. Тогда он продолжает:

– Если вы в течение трех суток не выедете из Москвы, вас будут судить за нарушение паспортных правил. Предупреждаем: не задерживайтесь в Москве более семидесяти двух часов после нашего разговора.

Мне опять не верится: отпускают, что ли? Так и хотелось спросить: а брать-то когда будете? Я не чувствовал к своему «освободителю» никакой благодарности.

Выдержав паузу, он сказал:

– Нам с вами, Марченко, необходимо поговорить. Вы сами знаете, о чем.

– Говорите, я послушаю.

– Не здесь и не сейчас. Давайте договоримся, когда.

– Ни о чем не собираюсь с вами договариваться…

– Эти трое суток вы будете жить в квартире Богораз? Я вам туда позвоню, и мы условимся.

Напряжение последних дней прорвалось у меня настоящим взрывом:

– Не понимаю, что вам нужно от меня! Ваши молодцы преследуют меня по пятам, ловят, волокут – а вы: «поговорить», «условимся»! Лучше я эти трое суток с друзьями проведу!