Мы здесь живем. В 3-х томах. Том 2 - стр. 33

– Не в том дело. Теперь за труд получай не трудодень липовый, а деньги, и немалые. Работай только. Так видишь – не хотят. Хозяина в стране нет!

– Сталина хочешь?

– А что Сталин? При нем хоть порядок был. Плохо было, зато слушались.

– Твое начальство тоже о Сталине вздыхает: такие, как ты, при нем по струнке ходили. Чего же ты не ходишь?.. Лучше сталинской системы ты ничего не можешь предложить, чтоб хозяйство не буксовало.

– Это чтоб опять капитализм, это ты имеешь в виду, да?

Но притереться к социалистическому сельскому хозяйству зятю не удалось. Он ушел из одного совхоза, из другого; в конце концов уехал от земли и устроился на более спокойную, менее рискованную должность где-то в управлении.

Как и в Барабинске, никто не расспрашивал меня в деревне, за что я сидел, с кем, каковы сейчас политлагеря. Лишь один родственник, уже подвыпив, прихватил еще бутылку самогона и поманил меня во двор: «Есть разговор». Но и во дворе он не нашел подходящего места и повел меня в баню. Выпив стакан, он спросил:

– Скажи, правду говорят, что ты продался?

– А кому, как говорят?

– Заграничной разведке!

– Ну, раз заграничной, то правда.

– А за что же ты продался? Твой дед здесь расстрелян колчаковцами. А отец всю войну прошел!

– Платят хорошо, очень хорошо. За добросовестный труд здесь столько никогда не будут платить.

– А если поймают?

– Так сейчас не ловят. Что ты! Кому это нужно: ловить шпионов. Это осталось только для книжек да для кино.

– За шпионаж не судят? – Он надолго задержал занесенную над стаканом бутылку и смотрел на меня во все глаза.

– Ты же видишь меня живым и на свободе…

– А органы знают?

– О чем? Что я на свободе или что я шпион?

– Что шпион.

– Наверняка.

– А ты откуда знаешь?

– Сам же говоришь, что все говорят. А раз все говорят, то органы и тем более обязаны знать.

Бутылка отставлена в сторону. Стаканы так и остаются неналитыми.

Потом вполголоса:

– Ну а сам-то ты как? Против своей страны, против народа…

– Понимаешь, по мясу соскучился.

– Какое еще мясо?

– Именно, что все дело в мясе. Шпионам платят иностранной валютой или натурой. Заходишь в специальный магазин для иностранцев, и там все, что твоей душе угодно. И ни очереди, и по низким ценам. Мяса – навалом.

Собеседник мой задумался, молчит. Потом чуть улыбнулся:

– Врешь ты все! С тобой по-серьезному хотят поговорить, а ты…

– А как можно об этом по-серьезному-то? Все говорят, что я шпион, а госбезопасность смотрит, слушает и ничего не предпринимает! Какая уж тут серьезность!

– А я откуда знаю? Люди говорят, вот я и спрашиваю по-свойски.

– Говорят, а ты уши развешиваешь!

– Ну а за что же тебя судили? Мать же сама говорила, что ты сидел с политическими.

– Точно, сидел с ними.

– И много их там?

– За десять тысяч я ручаюсь.

– Как при Сталине? – Он удивлен.

– Да нет, при Сталине были миллионы.

– Все равно много… А за что все же они сидят?

– Каждый за свое: кто за книжки…

– Писатели? И такие есть?

– Есть.

– А я думал, что они все продажные твари.

– Выходит, не все.

– А еще кто?

– Студенты есть. Есть такие, кто выступал на собраниях, писал листовки, агитировал, создавал организации, составлял программы. Есть еще и за войну…

– Этих перестрелять надо было! Предатели!

– И такие есть. Но есть и такие, кто и немцев бил, и советских тоже.

– А, бандеровцы! Тоже не чище!