Размер шрифта
-
+
Мы здесь живьём. Стихи и две поэмы - стр. 6
дым от покрышек разносится на баррикадах.
2014 год, Донецк
«Сезон открыт – открытая вода…»
Сезон открыт – открытая вода.
Ладья Харона снова возит души,
я не умею оставаться равнодушной.
Мне нужно знать, что льдами берега
уже отпущены, уже почти цветут.
Мне нужно видеть ветви старой ивы
и слышать, как трава речитативом
поёт о жизнях, что не истекут.
Мне важно видеть, как уходит день,
как мальчик управляется с каноэ,
как наше солнце – древнее, степное —
ныряет в воду, погружая в тень
пространство над водой и надо мной.
Остатки бликов – алые побеги,
мне важно думать, что внутри ковчега
найдёт нам место неподкупный Ной.
Мне важно быть на этом берегу,
мне говорили, этот берег – правый,
он круче, и на нём стоит держава,
в которой мы – былинки на ветру.
2014 год, Донецк
«И, хотя моя цель – не вырасти, но расти…»
И, хотя моя цель – не вырасти, но расти,
ужасаясь дремучести воздуха над головой,
я всегда вспоминаю, что здесь полегли костьми,
уходя в забой, уходя в запой.
По стеклянное горлышко узких шахт.
Четверенили потихоньку, как муравьи.
Не отмыть под ногтями, и в пальцах суровый такт —
сама соль земли, сама боль земли.
Словно стон роженицы – выдох, вдох —
нарастает рокот внутренних галерей.
Уповай на Бога, но помни, что этот Бог
не жалеет даже собственных сыновей.
Но руда-земля тебя любит – вторая мать,
подземелий пыль не похожа на стылый прах.
Если цель твоя – выстоять, так учись стоять,
но тебе в этом не помощник страх.
2014 год, Донецк
«И, хотя моя цель – не вырасти, но расти…»
И, хотя моя цель – не вырасти, но расти.
Ты, когда упрямишься, – румянишься, хорошеешь.
Я тебя целую чуть ниже незагорелой шеи,
влажный поцелуй – укол в позвоночный столб.
Мне твоя рубашка к лицу, к бедру, рукав широк.
Я тебе не лгу, так, изредка, привираю даты.
Я по всем статьям и параграфам виновата —
обвиняемый в бедствиях молодой восток.
Стреляный воробушек, а как мало жил,
оставляй следы, тёмные проторённости,
меховыми гроздьями видятся нам условности.
Мы в тисках зашоренности гостим
парочку веков, для других два дня.
У тебя рука тоньше птичьей лапки,
изучаю твои странности – вежливости, повадки.
Снег пошёл, и градусник до нуля,
задержался ртутью, с места не подтолкнуть.
В заоконное королевство протрём глазницу,
всё, что здесь возможно, с нами ещё случится.
Третья мировая, Авдеевка и Бахмут.
2011–2022 годы, Донецк
«Город мой. Тот, где с детства отсутствует море…»
Город мой. Тот, где с детства отсутствует море,
и повсюду степь – невозможно рыжая с янтарём,
словно вечный рассвет, как картинка на мониторе,
словно юность отца, упакованная в альбом.
Не сдержаться, когда прикасаешься к камню,
когда трогаешь тёмную землю, что на крови.
Если ты здесь родился, то родился ты неслучайно
в чёрнокаменном городе, что стоит на краю земли.
И до взморья отсюда добраться – две сотни гривен
по наезженной трассе, не так ли, – знакомая блажь?
Но ведь ты здесь родился, а значит, не будь наивен,
эта степь – твоё личное море, твой дикий пляж.
Под обветренной кожей, под веками, в подреберье
море плещется, как живое, – искрит янтарь.
Это море – твоя свобода, твой дом, твой берег,
оберег твой, твоя история и печаль.
Знаешь, Господи, это счастье, что так привычно
из окна наблюдать, как морем вскипает степь
и плывут облака – вон одно, словно ключ скрипичный,
и так хочется каждое облако рассмотреть…
Страница 6