Мы потребуем крови - стр. 30
– Так же, как желание выжить.
Она подняла брови, и они исчезли в тени ее короны.
– Я не люблю, когда меня перебивают, Рах э'Торин. Ты здесь не капитан. У тебя нет никакого ранга. Я задаю все эти вопросы, потому что ты не единожды не исполнял приказы своего гуртовщика, и я хочу понять почему.
– При всем уважении к твоему прошлому, у тебя здесь тоже нет никакого ранга, изгнанная заклинательница лошадей Эзма э'Топи.
Не стоило этого говорить, но ее слова наполнили меня безмолвной яростью, которую телесная слабость только усиливала. Я не мог встать и уйти, тем более сражаться, но будь я проклят, если позволю этой женщине, осужденной всеми заклинателями степей, сомневаться в моей преданности.
– Верно, Рах э'Торин. Именно так.
Эзма улыбнулась, не дав мне ощутить ни малейшего удовлетворения, взяла с колен тарелку и стала есть, больше не обращая на меня внимания. Левантийцы все так же окружали ее, ловя каждое несказанное слово. Позади меня Тор неохотно снова взялся за книгу.
Из-за костра подошла левантийка с тарелкой еды.
– Честь тебе, – сказала она, ставя тарелку рядом со мной, и сделала долгий приветственный жест.
Она ушла, прежде чем я успел ответить, но тут же подошел другой левантиец. Вторая тарелка и еще более долгое приветствие.
– Честь тебе, – сказал он и исчез.
Тор уставился в книгу, решительно настроившись ничего не говорить. Эзма сурово наблюдала за очередным подходящим.
Она сказала, что здесь есть кое-кто из моих бывших Клинков, но я никак не был готов увидеть Амуна, несущего мне тарелку. Амуна, который отказался сражаться за чилтейцев. Амуна, которого бросили и считали мертвым.
– Честь тебе, капитан, – сказал он, сложив кулаки, когда поставил тарелку, и ушел, прежде чем я нашелся с ответом.
Встретившись взглядом с Эзмой, я поразился мелькнувшей в ее глазах ненависти. Я ничего не сделал. Ничего не сказал. И все же заклинательница разгневана выказанным мне уважением.
– Что ты читаешь? – спросил я Тора, чтобы хоть как-то отвлечься от назревающей неловкой сцены.
– Священную книгу чилтейцев. – Он показал мне обложку. – Дишива дала мне перевести ее, и это до ужаса сложно. Я не знаю многих слов, причем одни кажутся буквальными, а другие – просто какая-то выдуманная чепуха.
– Дишива дала? С чего бы вдруг?
– Она точно не сказала, но доминус Виллиус убил Матси, потому что не хотел, чтобы левантийцы прочли ее, а значит, это важно.
Я поискал на его лице признаки того, что он лжет.
– Лео Виллиус убил Матси? Матсимелара?
– Ядом красношапочника, намазанным на обложку. Ой, я забыл, что Лео тебе нравится. Похоже, в списке твоих ошибок появилась новая строка.
– Мне нравился не он сам, – солгал я. – Он собирался освободить нас. Позволить вернуться домой.
Я взглянул на неподвижный силуэт заклинательницы Эзмы позади пляшущих языков пламени. Уже почти стемнело, и ее лицо больше освещалось огнем, чем дневным светом. Отдаленный гул разговоров должен был расслаблять, напоминая о доме, но от слов Тора я похолодел. Даже легкий ветерок стал леденящим.
– В этом предложении нет никакого смысла, – сердито буркнул Тор. – Что еще за «чазине»? Не «враг», не «друг», не «солдат» – этим словам меня научили. Обычно я могу хотя бы предположить, исходя из остального предложения, но тут может быть что угодно. Кто-то или что-то ударило его ножом в спину.