Мы никогда не умрем - стр. 24
– А ты что молчишь, дура? – Подвыпивший автомеханик охрип кричать, почти потеряв голос, но жена безразлично молчала.
– Все, ты меня довела! – Супруг бросил лопату, на которую опирался локтем. Инструмент плюхнулся на грядку. Прошел в дом, включил на кухне свет. Набрал воды с умывальника в кружку. Выпил залпом. Стало полегче. Взбешенный, Михаил не мог успокоиться. Пнул табуретку. Раскрыл немытое окно, достал пачку «Петра» и решил закурить. Докурив, понял, что не договорил с женой… Положив пачку на подоконник, вышел обратно в огород.
– Ах, Надя, Надя… Рыба моя, чего же ты молчишь? – спросил он вкрадчиво.
В ответ – тишина.
– Хорошо хоть плакать перестала, – сказал он примирительно. Когда и это не помогло, он подумал со злобой: «Ну ничего, ничего. Ты у меня петь будешь, как соловушка!» Пронеслась мысль, что терять уже нечего и можно выкладывать начистоту:
– Ну ты точно дура! Ладно… хоть плакать перестала. Ты хоть помнишь, какая у нас любовь была? Ты еще называла ее образцово-показательной. Помнишь? Дрянь ты! Эх, блин… Мне сорок пять, тебе тридцать восемь. Чего же ты хочешь? И слышишь… эй, ты хоть смотри на меня! И,.. ты знаешь, за пять лет, слышишь? – Человек захлебывался словами от эмоций, путаясь в том, что хотел сказать.
– За пять лет, что мы живем с тобой, я тебе ни разу не изменил. Да я и не пьянствовал. Ты, я вижу, к этому пообвыкла, да? Коза, ты язык прикусила?! – В голове все мерцало и сияло искрами. Вспомнив о роли примерного семьянина, он, выдержав паузу, продолжил крайне вежливо:
– Солнышко, извини. – Он притворно ухмыльнулся. Взглянул на нее. Она, смотрела на него как-то отстраненно. Мишу это малость испугало, но на испуг живо отреагировал внутренний голос:
«Ничего, разве поймешь, что у этих женщин на уме».
Технарь укорял себя за свой испуг.
«Успокойся, идиот! Лучше донеси до нее свою телегу, пока не вытрезвел. Наступит похмелье, и ты, падла, будешь нуждаться в ее заботе и доброте. Ну, а пока ты пьяненький, на ногах стоишь, и сострадания ты не вызываешь. Раз уже перегнул палку – иди до конца.Ты ей объясни, что изменять – нездорово, неправильно, а потом извинись, что сорвался и выпил сегодня больше обычного, – и все будет хорошо. Уже не мальчик, чтобы переживать».
Точно, так он и поступит.
– Наденька, я уже совсем не ругаюсь с тобой. Смотри… Видишь ли, в чем дело? Ну неправильно, не-пра-виль-но изменять. Я ведь люблю тебя. Даже если ты меня разлюбила, то хоть ушла бы к нему или мне сказала бы, объяснила бы… – Краем уха Михаил услышал шум мопеда. Звук мотора вернул технаря в реальный мир. Наконец он все понял.
– Нет, все это просто дешевый бред. Невозможно. Я не помню, я не мог, – шептал он себе. Технаря колотила дрожь, но он не мог унять расколбас.
Снова взглянул на жену. Затем посмотрел на лопату. Черенок в крови. «Это… то есть как, я убил тебя?» – подумал ревнивец и завыл на весь двор волком. Краешком сознания понял, что кричать нельзя: если услышат соседи, то всё не так поймут.
Михаил мигом понесся в дом. Захлопнул за собой дверь. «Так! Куда? Что делать?» – думал, пытался думать он.
Сначала в их комнату, почему – не понимал. Рывком включил свет. Закрыл за собой дверь. Когда рыдал, заметил, что руки тряслись уродливо, как голые ветви осенних деревьев. Да и сам он чувствовал, что погиб. Осознав себя убийцей, ревнивец пошел на кухню. Из открытого окна прекрасно просматривалась дорога.