Мы не твои. Вернуть жену - стр. 25
– Лада, что случилось? Ты что, упала? – в голосе тревога.
Я морщусь:
– Нет… Андрей, у меня живот болит, – меня прорывает, и я сбрасываю маску невозмутимости. – Уже несколько часов, с самого ужина… Андрей, мне кажется, что-то не так!
Он сонно протирает лицо ладонью:
– Ты уверена?
Вижу, он не знает, что делать. И не хочет суетиться.
– Да…
– Ладно, – Андрей оглядывается. – Сможешь одеться? Я вызову скорую. Хотя нет, постой, пока они приедут... Сам отвезу.
Догадавшись, что я не встану сама, он помогает подняться, отводит в комнату и там оставляет одну.
– Пойду заведу машину.
Я одеваюсь, пытаясь успокоиться. С трудом попадаю в руках платья, и ругаю себя, что сюда приехала. Поляну внизу заливает свет автомобильных фар. Мы уезжаем, и я чувствую облегчение – попаду к врачу и ничего страшного не случится здесь, вдали от цивилизации.
Андрей грузит в багажник сумки и запирает дом, пока я устраиваюсь на переднем сиденье. Он выглядит сонным и оттого немного заторможенным, но по крайней мере не злится за внезапную побудку.
Через минуту мы выезжаем на дорогу.
– Ты не рожаешь случайно? – он косится на меня. – В селе есть фельдшерский пункт, можно заехать туда. Или успеем в город?
– Не знаю, – выдыхаю я.
– Легче не стало? – миролюбиво интересуется он.
Живот и впрямь немного отпускает, но до конца я не могу расслабиться – слишком напугана. Андрей проезжает мимо села, приняв мое разгладившееся лицо за положительный ответ, и мы едем в город. Добираемся быстро: ночью нет пробок.
В приемном отделении роддома нас встречает такой же заспанный врач, и приглашает в приемный покой, выслушав мой сбивчивый рассказ.
– Срок?
– Двадцать одна неделя.
– Шевеления есть? Вы не падали?
– Шевеления обычные, – я волнуюсь, и говорю сбивчиво. – Не падала, только резко села на лестнице… Днем немного перегрелась. Живот болит с вечера, ночью невозможно спать было.
Меня укладывают на кушетку, чтобы сделать УЗИ, и Андрей пытается выйти за ширму.
– Папа может остаться, – улыбнувшись, говорит врач.
Судя по улыбке, ничего страшного меня не ждет. Андрей кидает диковатый взгляд на торчащий живот, блестящий от геля. Даже в сердце колет, настолько он был откровенным. Медлит, но все-таки выходит за ширму.
– Не отец? – тихо спрашивает врач.
– Нет, – шепчу я.
Живот снова напрягается. Врач тратит на обследование несколько минут.
– Расслабьтесь… Все у вас хорошо, – она наклоняется ко мне. – Нервничали? Стрессы были?
Теперь вся жизнь – сплошные стрессы. Я вздыхаю от доброжелательного взгляда.
– Мы можем оставить вас на ночь в стационаре. Но я ничего критичного не вижу. Все у вас хорошо, постарайтесь меньше нервничать, – кажется, она заметила, что между мной и Андреем что-то не так, потому что продолжает. – Сложности у вас не из-за того, что вы перегрелись днем, а из-за эмоциональной обстановки.
От уверенного голоса я тут же успокаиваюсь, а вместе со мной – и живот. Вытираю гель с живота выданной салфеткой, поправляю блузку и выхожу. Андрей ждет за дверью. Спиной к кабинету изучает плакат об акушерстве. Становится неловко: он пялится на рожающую женщину. Все-таки, некоторые вещи мужчины не должны видеть… Тем более, отец не он.
Он слышит, что я вышла, и поворачивается.
– Ну что?
– Все хорошо, – мне немного неловко за панику, но видел бы он свое недовольное лицо весь вечер, да еще в уединенном месте на даче, где вокруг ничего и никого. – Это от нервов, Андрей.