Мы (не) чужие - стр. 15

— Не надо, ты ей больно сделаешь, — заговорил молчавший до этой минут Матвей. — Дай ей спокойно жить, сейчас она счастлива, и паренька в покое оставь, хороший пацан.

— Хороший, — словно на автомате повторил за братом Демьян.

Вдохнув в легкие побольше воздуха, Демьян отвернулся, и простонав что-то нечленораздельное, зарылся пальцами в собственные волосы. Его на части рвало от одной лишь мысли, что она будет принадлежать другому, что кто-то другой будет держать ее в своих объятиях. Да он же озверел практически, увидев пацана в своем дома. И лапу, касающуюся его Дарьки.

Контроль, куда, на хрен, подевался его хваленный самоконтроль? Где присущее ему самообладание? А нет, все испарилось, как только увидел ее. Он ведь и впрямь потерял всякий здравый смысл, словно бык разъяренный ринулся в сторону парочки, и черт знает, чем бы это все закончилось, не заметь его вовремя Кир.

— А Лизка-то права оказалась, — хмыкнул Матвей, на что второй брат криво усмехнулся и качнул головой.

До Демьяна не сразу дошел смысл брошенной братом фразы, слишком глубоко он был погружен в собственные больные эмоции, в свою агонию, непрекращающуюся с тех самых пор, как он полностью осознал свои далеко не братские чувства к Даре.

Некоторое время Демьян пялился в одну точку, а потом замер, напрягся и глянул на Матвея.

— Что ты сказал?

До него только теперь дошло, что он сам себя сдал с потрохами. Они ведь ни черта не знали, просто развели как лоха.

Лиза!

Он точно ее прибьет и не посмотрит на то, что сестра, придушит к чертовой матери, чтобы язык за зубами держала, ведьма рыжая. Нет, Демьян не собирался скрывать свои намерения в отношении Дарины, но не готов был раскрывать карты перед всей большой семьей.

И как он так облажался?

Лизка, стервотина мелкая, с самого детства, с самого, мать его, детства, она единственная читала его как открытую книгу. И ведь ни словом не обмолвился, ни жестом себя не выдал, а эта… Ведьма, не иначе. И черт его вообще дернул обратиться к ней с этим долбаным домом. С другой стороны, к кому обращаться-то, когда все годное в этом городе строилось Авдеевыми. Да и Лизке должное отдать стоило, работу она свою знала хорошо. Демьян свой дом пока не видел, но то, что было на фотографиях, его вполне устраивало.

— Стерва, — усмехнулся Демьян.

— Ты за языком-то следи, сестра все-таки, — беззлобно предупредил Кир.

— И как ты так вляпался? — не удержался Матвей. — Нет, ну я все понимаю, но сестра...

— Сводная! — рявкнул Демьян, словно оправдываясь.

Как вляпался? Демьян и сам не понимал, как. Просто иногда так бывает, когда мозг отключается, когда здравый смысл отходит на задний план и остается только одно большое, всепоглощающее чувство. И нет от него спасения, нет укрытия. С каждым днем оно разрастается, подобно снежному кому, скатывающемуся с высоченной горы. И в какой-то момент этот ком, набрав скорость и массу, сваливается на тебя, оглушая, придавливая своей сокрушительной мощью.

И не выбраться тебе из этого плена.

Примерно так чувствовал себя Демьян. Не было у него объяснений и ответов не было. Просто одно он знал наверняка: рядом с ней он дышит, без нее — подыхает. Понимал прекрасно, как все это выглядит со стороны, он и сам считал также, но ни черта не мог с собой поделать, а он пытался, действительно пытался. Боролся, винил себя, ненавидел и все равно вернулся к ней, он всегда к ней возвращался.