Мы из Тайной канцелярии - стр. 19
Узнав Турицына, беглец недобро насупил брови.
– Нашли таки…
– А ты как думал? – по праву старшего выступил Василий. – Чай, не иголку в стоге сена искать. Занятие привычное.
– И что со мной делать думаете? – ещё сильнее насупился длинный.
– К Хрущову доставим, а уж он и порешает.
– Давайте договоримся – вы меня не видели, я вас знать – не знаю. Разойдёмся, как в море-окияне корабли, – предложил Хрипунов.
– Не пойдёт. Нам без тебя возвращаться не след. Шёл бы ты, Фёдор, с нами, подобру-поздорову, а не то…
– Что? – Хрипунов угрожающе повёл мускулами, и голос Турицына сразу убавил в твёрдости.
– Не дури, Федя. Тебе же лучше будет.
Глаза Хрипунова налились злобой, он с силой оттолкнул от себя копииста:
– Брысь отсель!
Турицын, не устояв на ногах, повалился задом прямо в грязь. Помощник архитектора опасливо отскочил в сторону (а ну как подвернётся под горячую руку!). Рабочие, побросав кирки и лопаты, исподлобья наблюдали, не вмешиваясь.
Хрипунов развернулся и размашисто пошагал по улице, даже не оглянувшись. Турицын беспомощно поводил глазами по сторонам, убедился, что подмоги ждать неоткуда и, кряхтя, встал. Вид у него был как у побитой собаки.
Иван, которому надоело оставаться безучастным, решительно двинулся за Хрипуновым.
– Постой, Ваня! – крикнул Турицын. – Он же скаженный! Зашибёт – не заметит.
– Меня заметит, – весело отозвался Иван.
Он ускорил шаг и оказался перед Хрипуновым.
– Фёдор, побойся Бога!
– Уйди, тля! – двинул всем телом беглый канцелярист, и Елисеев кубарем полетел на землю, однако резво вскочил и снова оказался перед Хрипуновым.
– Христом заклинаю, пошли с нами, Фёдор. Самому легче будет.
– Вот приставучий!
Могучий кулак Хрипунова поднялся в воздух, но Иван не дрогнул и упрямо стоял, разглядывая беглеца снизу вверх.
– Всё… Сам напросился! – Фёдор ударил.
Бил вполсилы, чтоб не лишить упрямца жизни. Было видно, что тот – недоросль, в сущности, дитё неразумное. Но уж коли родители не научили, пусть жизнь поучит, пусть даже в лице Хрипунова.
И тут дитё его удивило. Упрямый копиист чуть вильнул в сторону. Буквально всего ничего, но этого хватило, чтобы он уклонился от удара.
Кулак просвистел в опасной близости от Ивана, но всё равно – мимо.
– Блоха! – восхитился Хрипунов. – Вёрткий!
Он снова ударил. На этот раз в полную силу, старательно метя в лицо. Однако копиист снова увернулся.
– Устанешь, дядечка, – засмеялся Иван.
Хрипунов разозлился не на шутку, как не злился давно. Дважды он бил, и всё впустую. Фёдор же привык всё делать с одного раза. В битвах стенка на стенку он играл роль тарана, проламывающего оборону другой стороны. Какого бы бойца против него не ставили, Хрипунов всегда лишал того чувств, действуя нагло, нахрапом, без особой жалости. А тут какой-то мелкий, хоть и прыткий. Настоящая блоха… И эта блоха до сих пор на ногах, скачет, издевается. Поймать её и раздавить!
Лицо Хрипунова приобрело багрово-свекольный вид. Давненько над ним не насмехались. Прежде те, кто пробовал поступить с ним столь опрометчиво, быстро теряли добрую половину зубов. Порой кулак Фёдора ещё и крушил рёбра, если обидчики урока не понимали и вели себя неподобающим образом.
– Погодь, малый, – ласково попросил он.
У других от такой «ласки» кровь стыла в жилах.
Вертлявый молодчик был не из пугливых.