Мы идиоты - стр. 12
Рядом с воротами пристроился приземистый домик с одним окошком. Туда, в это окошко и опускают приходящие дрожащей рукой свой паспорт. Очередь движется очень медленно. Служащий с добрым лицом, несущим отпечаток общенемецкой любви к приезжающим, берет документ, что-то там в нем долго смотрит, потом кидает к себе в ящик и машет рукой: «Проходи». После чего отходит от окошка с усталым видом и подходит перекинуться с сидящими там же полицейскими парой слов. Затем, вздохнув, возвращается на свой пост, чтобы опять выполнять свою тяжелую и ответственную работу.
К окошку подобрался высокий негр. Его соседи по очереди уже успели понять из отдельно усваиваемых фраз, что он из Ганы.
– Ну! – торопит его дежурный немец своим голосом не терпящим возражения и ненавидящий чужих проволочек. Уроженец Африки стоит и смотрит на него широко открытыми глазами. – Ну! Паспорт!
Тот, опомнившись, дал паспорт. Служащий рассмотрел его и бросил в коробку.
– Заходи!
Негр входит. Перед ним расстилается большой двор, переходящий в улицу, вдоль которой стоят разного рода и вида строения, напоминающие концлагерь. Видимое в открытые окна неисчислимое количиство задейстованных компьютеров создают неожиданный контраст с первым впечатлением и успокаивают: здесь как минимум, компьютеризованный концлагерь.
– Ждать там! Ну, давай, быстро пошел! – один из полицейских машет неопределенно в сторону отдельно стоящего здания. Рядом в будке заливаются лаем три овчарки, раздражаясь совершенно демократично на представителей всех рас.
Внутри большого двухэтажного здания находится огромный холл, от которого во все стороны расходятся многочисленные коридоры и кабинеты, в которых прячутся работники. Он плотно забит людьми: черными, белыми, желтыми, бесцветными, многоцветными и другими. Белые, одетые бедно или совсем плохо перемешаны с высокими и статными неграми в добротных костюмах. Яркие красочные курдско-турецкие платья мелькают между грязными и порванными албанскими куртками. Там группа вьетнамцев вызывает явное неудовольствие маленького турка, делающего вид, что он – султан всего этого сброда. Ему есть на ком выместить свое неудовольствие – в углу жмуться к стенке человек десять женщин и детей, все совершенно непонятных возрастов, и совершенно очевидно его семья. Лица у собравшихся радостные и облегченные. Они уже пережили тысячекилометровые путешествия, потратили деньги, перешли вброд реки, нелегально пересекли границы. Все это позади. Они в долгожданном месте, о котором столько мечтали, грезили в беспокойных снах. Можно смеяться, говорить друг с другом обо всем, понимая и не понимая. Ведь впереди совершенно точно, – счастье, богатство! Сейчас можно быть беспечным.
Стоит адская какофония голосов, такая, какую, наверное, услышал Всевышний, когда в Вавилоне покарал людей разными языками и наречиями. Но нынешние потомки Адама оказались смышленей и научились находить общий язык. Теперь здесь галдело нечто ужасное, периодически прерываясь детскими истериками.
Вдруг над толпой пронеслось одно единственное слово, исковерканное интонациями и акцентами и выученное в немецком языке первым: «Эссен!» Толпа качнулась и лавиной бросилась в одну сторону, где появился человек, держащий в руке пачку бумажек. Гул голосов стал еще более сильным и взволнованным. Но мужчина, державший бумаги, был весьма опытен в усмирении этого человеческого стада. Он просто стоял и молчал, смотря отсутствующим взглядом в никуда. Ропот, шум постепенно смолкли. Тогда он принялся негромким голосом читать имена и фамилии, написанные на бумажках. Когда названный объявлялся, ему выдавали документ. Счастливчик с гордым видом человека, который смог обмануть других и получить талон на еду раньше, важно, но постепенно ускоряя шаг, направлялся он к столовой засвоей порцией обеда. По мере того, как толпа редела, ропот усиливался. Те, кто еще не получили причитающегося, бурчали громче и громче, боясь, что их забыли или что не хватит еды. Но уже через пятнадцать минут в том же холле все собрались назад и с довольными физиономиями уплетали выданный паек. Голосов почти не слышно, лишь звук, создаваемый парой сотен одновременно жующих ртов плывет над залом.