Музыка Гебридов - стр. 46
– Это я написала вам, господа. Графиня ничего не знает о вашем визите, – поведала она с грустью. – Надеюсь, эту вольность вы мне простите.
Халсторн сделал вид, что не удивился, лишь мельком взглянул на своего спутника.
– Разумеется, мы только счастливы оказаться здесь и поддержать вашу хозяйку любыми средствами. Но нам казалось, она соблюдает траур и не желает никого видеть.
– Именно так.
– Зачем же вы нас вызвали?
Магдалена отставила чашку на поднос и прижала руки к груди; на её лице отразилась болезненная мýка, и на глаза навернулись слёзы. Пока она говорила, за окнами стал накрапывать, а затем и вовсе разошёлся с новой силой, дождь.
– Я в отчаянии, господа! Я лишена достаточной сообразительности и средств, чтобы сделать всё правильно, так, как положено, оттого обращаюсь к вам, поскольку убеждена, что покойный граф был прав, доверяя жизнь своей племянницы вам… После его смерти Амелия постоянно страдала от кошмаров и мигрени, но случившееся с Сарой и её малышом буквально убивает мою девочку… Господа, она лишается рассудка! Эти четыре недели мы пытались сделать всё, что в наших силах, но Амелии не становится лучше. Я боюсь, как
бы…
Готовая вот-вот разрыдаться, женщина всё же пересилила себя, хоть и не сумела сдержать слёз; Халсторн подал ей свой белоснежный платок, и она приняла его с благодарностью.
– Вы вызывали докторов, беседовали ли они с нею?
– Да, да, разумеется! Ничего не изменилось! Она очень мало спит, почти не ест, никого не хочет впускать в свою спальню. Я постоянно слышу, как она разговаривает сама с собой, даже бьёт себя по лицу. Это так ужасно! Мне страшно посылать за докторами, ведь если они увидят её такой, не избежать ей лечебницы для душевнобольных. Стоит мне представить, что там с нею сделается… нет, нет, я не позволю им забрать её!
Магдалена утёрла покрасневшие глаза и пролепетала короткую молитву. Халсторн был поражён услышанным. Он переглянулся с приятелем, и тот кивнул. Халсторн понял его без лишних слов.
– Она всё время говорит, что слышит голоса, – продолжила женщина рассказывать. – Ей кажется, будто её отец приходит к ней в виде призрака, наказывая её тем самым за грехи. Она так боится, и я ничем не могу ей помочь! Господа, она истязает себя, но я не хочу запирать её в психиатрической больнице, я слыхала, что там порой творится… Но хуже всего, что она думает о смерти сестры.
– И что же она о ней думает?
– Амелия убеждена, что поместье подожгли по приказу герцога
Камберлендского. Якобы он узнал, чьей дочерью являлась Сара, и её убили вместе с родственниками из клана Синклер.
Женщина судорожно перекрестилась, а Халсторн стал обдумывать услышанное. Он не был лично знаком с сыном старика-короля, зато лорд Стерлинг общался с ним несколько раз. Уильям Август всё ещё был молод и крепок, хотя многочисленные неудачи на фронте заметно попортили ему и репутацию, и здоровье. На поле боя он был неумолим и жесток, а в жизни казался закрытым и грубоватым, имел целый букет любовниц, но до сих пор не женился и не обзавёлся потомством.
Лорд Стерлинг писал о нём, как о властном и самолюбивом генерале, помешанном на безукоризненном порядке как в политике, так и в военном деле. И, да, несомненно, до сих пор он хвастал своей победой при якобитском восстании и ничуть не смущался его кровавого завершения. Мог ли он прознать о том, что дети одного из его самых памятных врагов до сих пор живы? Вполне мог. Хотел бы он прервать их жизни, дабы предотвратить возможные волнения, способные напомнить о династии Стюартов и навредить нынешнему королю? Всё возможно! Герцога считали маниакальным блюстителем закона и страшным ненавистником Стюартов, которых так яростно поддерживали якобиты. К тому же его недавнее поражение при Хастенбеке было высмеяно как при дворе, так и в самых дальних поселениях Шотландии. Оскорблённый и униженный, он мог отыграться даже на дочери якобитского предводителя.