Мужские игры - стр. 15
Выходит, прав бы тот опер. Недолго ему радоваться свободе. Как же его все-таки звали? Никита вспомнил, что оперативник тогда дал ему свои телефоны, и домашний, и служебный, и сказал:
– Как надумаешь дать показания, сразу мне звони. Не стесняйся, звони в любое время, даже ночью.
Бумажку с телефонами Никита нашел быстро. Он вообще любил во всем порядок и никогда ничего не терял. Вот, Коротков Юрий Викторович. И телефоны. А что, если позвонить? Теперь уже без разницы, можно и ему признаться в убийстве, все равно эти трое его признание записали. Но Коротков хотя бы посоветует, что делать.
Никита еще немного подумал, потом решительно снял телефонную трубку и набрал домашний номер Короткова. Было уже десять вечера, и он решил, что звонить на службу бессмысленно.
Ему ответил недовольный женский голос.
– Его нет. Что-нибудь передать?
– Я перезвоню попозже. Ничего, если через час?
– Звоните, – сухо сказала женщина и бросила трубку.
Но и через час Короткова еще не было дома. Никита решил сегодня больше не звонить, неприлично, всю семью перебудит. Лучше завтра с утра. Еще вопрос, помнит ли его этот Коротков. У него небось таких, как Никита, каждый день по дюжине.
Не успела Настя Каменская, придя утром на работу, снять куртку и повесить ее в шкаф, как к ней заявился Коротков.
– Аська, освежи мне память. Девяносто пятый год, убийство приезжего порученца на Павелецком вокзале. Там был фигурант Мамонтов Никита.
– Было такое, – кивнула Настя. – Тебе какая степень подробностей нужна? Все детали у меня в бумажках записаны, но их искать долго.
– Долго не надо, говори, что помнишь.
– А в чем дело-то?
– Мне этот Мамонтов только что позвонил и попросил о встрече. Я ему назначил на половину двенадцатого возле метро «Чертановская».
Настя в нескольких словах изложила Короткову все, что помнила по делу об убийстве на Павелецком вокзале. У нее была отличная память, чем и пользовались частенько ее коллеги.
– Значит, он был из группы Усоева, – задумчиво сказал Юра. – А группа Усоева, насколько я знаю, приказала долго жить. То, что от нее осталось, плавно влилось в группировку господина Ляшенко по кличке Лях. Что ж, по-видимому, мальчика Никиту что-то сильно не устраивает в нынешнем положении вещей. Это любопытно.
Все утро Настя провела за анализом сведений, имеющих или могущих иметь отношение к маньяку-душителю. Уже стали поступать один за другим акты судебно-медицинских экспертиз семи трупов, и из сопоставления заключений судебных медиков можно было тоже извлечь кое-какую информацию. Вот, например, по первому из обнаруженных трупов было отмечено, что на шее потерпевшего имеются следы ногтей, тогда как у всех последующих жертв при такой же силе сдавливания шеи следы ногтей отсутствуют. Из этого можно было сделать вывод, что убийца в период между первым и вторым преступлением остриг ногти. Замечательная деталь! Если бы по ней еще маньяка можно было найти…
Была, однако, и другая деталь. Судя по расположению кровоподтеков на шеях потерпевших, душитель был очень высокого роста. Задушенные имели рост от ста шестидесяти двух до ста восьмидесяти сантиметров, и во всех случаях локализация следов пальцев относительно края и углов нижней челюсти была такова, что позволяла утверждать: нападающий был выше жертвы. К сожалению, по локализации и направлению борозды от петли ничего интересного о преступнике сказать не удалось. Придушив жертву сильным нажатием на сонную артерию, он укладывал человека на пол, снимал с него шарф или платок и натягивал петлю, как было указано в заключении судебных медиков, «движением сзади наперед и сверху вниз, что подтверждается наличием косо нисходящей борозды в нижней части шеи». Эксперты полагали, что рост преступника должен быть не меньше ста восьмидесяти восьми сантиметров, а скорее всего – приближаться к двум метрам. Уже что-то. Можно попробовать поискать среди баскетболистов.