Мужчина не моей мечты - стр. 28
В ту ночь герцог спокойно лег спать, а утром, дождавшись раннего визита растерянного, бледного как мел маркиза Астона, разыграл негодование, пустил по следу магических гончих и не спеша отправился за беглецами.
Когда гончие свернули к Древней обители, он удивился. Желание Трэя венчаться в часовне Танбора стало для него неожиданностью, но, поразмыслив, он решил, что так даже лучше. Брак не смогут аннулировать, а Ольесов и Астонов герцог со временем уговорит простить детей, поступивших так опрометчиво исключительно под влиянием сильного чувства. Как простил он сам. И все будут довольны, кроме разве что дядюшки. Его величество, безусловно, разозлится, но на какое-то время оставит племянника в покое и перестанет досаждать своими матримониальными планами.
Тщательно лелеемые надежды на то, что все устроилось как нельзя лучше, рухнули в обители, куда он доехал только к обеду.
Мэарин — хэленни!
Когда жрец сообщил об этом, герцог испытал самый настоящий шок, а затем на него обрушился шквал эмоций. Неверие, досада, что потерял такую выгодную невесту, беспокойство за нее и за своего непутевого братца — чувства переплелись, смешались в жгучий коктейль, заставляя мчаться все быстрее и быстрее, понукать коня и подгонять спутников. Теперь он уже всерьез торопился скорее нагнать новобрачных, но все равно почти опоздал. Еще чуть-чуть, и брошенный на дороге Трэй истек бы кровью и умер, а запертая в пустом доме Мэарин сгорела заживо.
Мири…
Он нашел ее в этой лесной развалюхе и, заметив, что она в ужасе отпрянула от него, как Птарх от служителя Танбора, усмехнулся понимающе. Даже находясь в смертельной опасности, бывшая невеста искала спасения не у него, а от него, так и не сумев привыкнуть ни к нему, ни к его магии. Значит, правильно сделал, что не стал удерживать, отпустил к другому, с ним она вряд ли смогла бы ужиться.
А потом он положил девушку на расстеленный плащ, привел в чувство, наклонился, помогая напиться, вдохнул ее аромат, который чувствовался даже сквозь запах гари, поймал взгляд и… потерялся. Знакомые карие глаза, уставшие, болезненно блестевшие... Вроде бы ничего особенного, но в этих самых глазах вдруг появилось нечто новое, удивительное, загадочное, то, что влекло окунуться в самую глубину, опуститься на дно, разгадать тайну… познать…
Познать — какое точное слово.
Накрыть своим телом, жадно целовать ключицы, тонкую беззащитную шею, и губами ловить стоны наслаждения, когда он…
Картина, возникшая в воображении, была такой неожиданной и ошеломляюще яркой, что герцог не сразу сообразил, о чем его просят.
Отпустить? Пожалуйста. Он не только с готовностью отстранился, но и наговорил каких-то непристойных гадостей, оскорбительных для всякой порядочной леди, тем самым сознательно увеличивая между ними дистанцию. Она запретила называть ее по имени? Что ж, прекрасно. Теперь это чужая жена. Разве он не этого добивался? Но пока вез ее вдоль границы Хауддана, внезапно поймал себя на том, что с удовольствием прижимает Мири к себе, причем гораздо теснее, чем того требовали обстоятельства и допускали приличия.
Приехав в Эрменлейв, Саллер передал девушку под опеку Дильфора, проведал кузена и немедленно сбежал назад, к ждущему в лесу Вильму.
Дознание по поводу нападения на карету и покушения на супругов Ольес. Розыск всех, кто мог забрести во время венчания в часовню и догадаться, что новоиспеченная графиня — хэленни. А в довершение — как будто этих забот мало — безрезультатная пока попытка выяснить, кто, когда и как посмел открыть межмировой портал, да еще в непосредственной близости от Запретных Земель. И все расследования — в строжайшей тайне.