Мужчина из моего прошлого - стр. 26
— Идем мыть ручки, — мама ведет ребенка в ванную.
— Я рада тебя видеть, — ко мне подходит Настя и обнимает за пояс.
Поворачиваюсь к сестре и крепко обнимаю в ответ.
— Как ты?
— Нормально, учусь. Ты совсем не приезжаешь и не звонишь, — произносит с упреком. — Мы с мамой иногда думаем, что больше не нужны тебе.
В горле моментально образовывается ком, и я сильнее сжимаю сестру в руках. Насте тринадцать лет, у нее переходный возраст, и я понимаю, что именно сейчас ей, как никогда, важно чувствовать себя нужной и любимой близкими людьми.
— Это не так, вы очень мне нужны. Простите, что редко приезжаю.
Целую сестру в макушку и глажу по длинным распущенным волосам.
— Все-таки надо было мне вчера не полениться и испечь пирог, — сетует мама, выходя с Владиком из ванной.
— Да не суетись, мам. Или, если хотите, можем сейчас вместе испечь?
— О, давайте! — с энтузиазмом восклицает Настя.
Мы перемещаемся на кухню, где принимаемся втроем делать яблочный пирог. Уже через пять минут Владику становится с нами скучно, и он уходит в зал смотреть мультики. А мы с мамой и Настей так включаемся в процесс, что даже не замечаем, как пролетает время.
В груди разливается то самое приятное тепло, которое я испытывала, когда в мои школьные годы мы с мамой что-нибудь готовили вместе, а маленькая Настя сидела с нами и щебетала о садике. А потом возвращался с работы папа, и мы с сестрой бежали в прихожую его встречать. То были времена, когда я еще не знала Дмитрия Соболева, и в моих отношениях с родителями все было хорошо.
Так хочется, чтобы Настя помнила папу. Ей было десять лет, когда он умер. Вроде возраст уже более-менее сознательный, но чем дальше будет идти жизнь, тем сильнее из Настиной памяти будет стираться папино лицо. Даже я иногда ловлю себя на мысли, что не могу сходу воссоздать его лицо. Требуется несколько секунд, чтобы вспомнить все черты.
Пирог получается очень ароматным: с ванилью и корицей. Даже Владик с удовольствием съедает два кусочка, сидя у мамы на коленях. Она так с ним возится и чуть ли не с ложечки кормит. На самом деле эта картина режет глаз. То, как мама любит внука… Иногда это не укладывается в голове. Ведь мама прекрасно знает, кто настоящий отец Владика.
Но насколько сильно мама терпеть не могла Дмитрия Соболева, настолько сильно она любит его сына.
— Расскажите мне, как дела в школе? — прошу маму с сестрой.
— Да ничего нового, — пожимает плечами родительница. — Одни дети сменяют других. И оглянуться не успеваешь, как вырастают.
— Антонина Павловна еще ведет книжный клуб?
— Ведет. Но сейчас он не пользуется такой популярностью у учеников.
— Почему?
— Все больше дети в телефонах и компьютерах, все меньше в книгах.
— Я тоже хочу компьютер! — тут же оживляется Владик.
Ну вот, началось. Я уже закатываю глаза и тяжело вздыхаю.
— А ты умеешь им пользоваться? — спрашивает мама. — Зачем тебе компьютер?
— Мне кажется, что умею. Папа обещал купить мне, когда я пойду в школу.
Снова при слове «папа» из уст Владика меня будто током прошибает. Опять вспоминаю Диму, и совесть начинает точить в груди. Одно дело, когда я считала Диму мертвым, и поэтому вышла замуж и позволила чужому мужчине называться отцом Владика, а другое дело, когда Дима жив.
Вопрос, должна ли я была сказать Диме о Владике не даёт мне покоя. В больнице я была слишком эмоциональна и зла из-за того, что Олеся обманула меня, а сам Дима даже не пытался искать. Но сейчас эмоции улеглись, и я то и дело думаю, а как бы оно все было, если бы Олеся не солгала так жестоко, если бы дала мне новый номер Димы.