Мужчина и женщина в эпоху динозавров - стр. 33

Она отдает ему деньги, которые уже держит наготове. Все время пятерки. Иногда он возвращает долг; иногда нет, но это потому, что забывает. Она ему не напоминает больше, а раньше напоминала, когда еще думала, что в мире все должно быть по-честному.

– Я не пойду с вами, – говорит она. – Встретимся на ступеньках в половине пятого. Потом можем повести девочек в «Мюррейс» поесть мороженого или что-нибудь такое.

Он, кажется, облегченно вздыхает.

– Хорошо, – говорит он.

– Скажи девочкам, я желаю им интересно провести время.

Она идет на юг, к парку, собираясь перейти дорогу и прогуляться под деревьями, может, посидеть на скамье, вдыхая запах палых листьев. Это ее последний шанс ощутить запах листьев, пока не выпал снег. Она стоит на тротуаре и ждет, когда можно будет перейти улицу. У обелиска лежит несколько потрепанных венков. На обелиске написано: «Южная Африка».

Она поворачивается и идет обратно к Музею. Она пойдет в планетарий, чтобы убить время. Она никогда не бывала в планетарии, хотя помогала тамошним сотрудникам с плакатами и экспозициями. В будни во время утренних сеансов она работает, а вечером, после работы, вряд ли пойдет смотреть такое. Но сегодня ей хочется оказаться где-нибудь, где она еще не бывала.

Вестибюль выложен кирпичом. На изогнутой стене надпись:

Под этой надписью – другая: «Справочная. Предварительная продажа билетов».

Мысль о том, что даже вечное и прекрасное стоит денег, успокаивает Элизабет. Сеанс начинается в три часа. Она подходит к окошку, чтобы купить билет, хотя, скорее всего, могла бы пройти и по служебному пропуску.

– Космические катастрофы или Лазерий? – спрашивает девушка.

– Что, простите? – переспрашивает Элизабет. Потом до нее доходит, что «Космические катастрофы» – это название программы. Однако слово «Лазерий» не приводит ей на ум ничего, кроме лепрозория.

– Лазерий начнется только в четверть пятого, – говорит девушка.

– Тогда «Космические катастрофы», – отвечает Элизабет. Этот непонятный Лазерий все равно слишком поздно.

Она стоит в вестибюле, разглядывая обложки в витрине книжного киоска. «Звезды принадлежат всем», «Вселенная», «Черные дыры». Она никогда не питала особо теплых чувств к звездам.

Зрительный зал – куполом; словно сидишь внутри женской груди. Элизабет знает, что купол изображает небо; но ей как будто немного не хватает воздуху. Она откидывается назад в бархатном кресле, уставившись на пустой, но слабо светящийся потолок. Дети кругом ерзают и щебечут, но тут меркнет свет, и они замолкают.

Заход солнца. Вокруг – панорама Торонто, легко узнаваемая, со своими приметами: вот гостиница «Парк-Плаза», которая теперь кажется низенькой по сравнению с близстоящим отелем «Хайатт Ридженси». К востоку – «Британника». Отель «Саттон-плейс», «Дом погоды», Канадская национальная башня. Это Земля.

Голос сообщает, что такую панораму они увидели бы, если бы стояли на крыше планетария. «Ух ты, клево», – говорит мальчик в соседнем кресле. Будто с рекламы жевательной резинки. Элизабет чувствует его рядом с собой, подпитывается теплом и уверенностью. Кроссовки на резиновой подошве.

Сияние на западе гаснет, и загораются звезды. Голос называет созвездия: Медведицы, они же Ковши, Кассиопея, Орион, Плеяды. Голос говорит, что древние люди верили: человек после смерти может стать звездой или созвездием. Он говорит, что это очень поэтично, но, конечно, неверно. На самом деле звезды гораздо удивительнее, чем о них думали в старину. Звезды – это пылающие газовые шары. Голос фонтанирует цифрами и расстояниями, Элизабет отключается.