Мужчина и женщина. Голубцы… - стр. 6

В незнакомом и, почему то уже через месяц, родном городе получается жить, радоваться и работать. Вот и сейчас я бегу за кисточками в магазин. Завтра у меня назначен тренинг для родителей, у которых есть детки-инвалиды. Для детей в маленьком городке есть центр имени Святителя Луки Войно-Ясенецкого. В центре современное оборудование и есть классные специалисты по работе с детьми. Когда дети занимаются с педагогами, то родители покорно сидят в коридоре и ждут. Они уже прошли первые стадии родительского стресса и приспособились к своему необычному ребенку, приняли, как многие говорят, «свой крест» и смиренно несут его. Вся жизнь сконцентрирована только на ребенке. На консультации на мой вопрос о чем бы они хотели поговорить с психологом, худенькая женщина кивает устало головой в сторону нарядно одетой, с веселыми косичками, дочери с больными ножками. Ждут новых указаний, как общаться, заботиться, лечить. Ждут покорно, молча принимая очередные листочки с рекомендациями специалистов, домашними заданиями.

У них лично нет никаких желаний, мечтаний, целей.

Посоветовавшись с заведующей центра и получив благословение у батюшки, я пригасила родителей на тренинг, только для них, без детей. Хочу провести сказкотерапию, может получиться порисовать.

И вот краски в наличии есть, а кисточек нет.

Время вечернее и магазин скоро закроется, поэтому я бегу. Бегу, замечая цветущую красоту вокруг. Впервые в жизни здесь я увидела, как цветут каштаны. Вот уже и двери торгового центра.

Вдруг я торможу на полном ходу. Что случилось? Душа рванулась в сторону скамейки. Мозг торопит – скоро закрытие.

Я разворачиваюсь и возвращаюсь. Пожилая женщина со стеклянными, обезумевшими от горя глазами, сбросив обувь сидит на лавочке возле торгового центра. Её каменные губы что то шепчут и такая тоска и безнадега растекается от неё. Эта тоска уже сползла с лавочки и добралась до сброшенных от жары босоножек. Я прямо чувствую эту тягучую болотную жижу. Так бывает, когда человек долго копит в себе обиды. страх, терпит, сдерживается, «прощает», болеет. Эта жижа заполняет человека. Расстаться с неё жалко – она такая теплая и родная, ведь только она знает и понимает тебя. И вот она растекается и радостно ползет к дверям центра, ища своих подруг, чтобы похвастаться своими победами и поделиться новыми технологиями порабощения человека.

Что то должно было именно сегодня случиться с этой женщиной, что то что стало «последней каплей» для разливания в мир ЕЁ ужаса.

Присаживаюсь рядом. Женщина глубоко пенсионного возраста. Одета в бриджи и футболку. Не обращает на меня внимания. Вся погружена в созерцание своего несчастья. Пружина внутри неё закручена на полную катушку, но плакать она себе не позволяет.

Я здороваюсь и спрашиваю: «Что случилось?» Рассказывает, удивляясь сама себе, что

доверяет чужому человеку. Оказывается у неё украли велосипед. Она приехала в город из пригородного поселка в магазин. Оставила велосипед возле дверей, зашла- вышла, велосипед исчез, украли, наверное. Я предлагаю пойти в полицию. Машет устало рукой – доверия полиции нет уже давно, еще со времен милиции.

Звоночек в моем мозгу звенит словом «КИСТОЧКИ». Да, я могу не успеть. Чем могу помочь? Опять рука делает движение усталого маха. Сумка стоит раскрытая и кошелек торчит наружу. Обращаю её внимание на сумку и застегиваем вместе. Обещаю вернуться и объясняю про кисточки. Кивает головой и не понимает, что с ней происходит. Я знаю, что. Ей стало чуть легче, а это непривычное и забытое состояние. Должно быть ВСЕГДА тяжело и больно.