Мужчина ее мечты - стр. 15

Овечкин сидел на полу, в чем мать родила, и натягивал на себя широкие сатиновые трусы в крупный горошек. Рядом лежали его смятый комбинезон, майка, грубые рабочие башмаки. И вывалившийся из кармана комбинезона резиновый гномик.

12

– Да этот чудик на тебя похож! – присмотревшись, сказала Анжела. – Такой большеголовый, носатенький. Кто это?

– Мой друг Гномик, – справившись, наконец, с трусами, сказал Овечкин. – Он умеет пищать.

И подобрав гномика, легонько сжал. Гном недовольно пискнул.

– Да у него и голос как у тебя! – снова засмеялась Анжела. – Ну вы и чудики!.. Итак, братья гномики, чего будем делать дальше?

– Щас я починю кроватку, – виновато и с готовностью сказал Овечкин, косясь на закинутые одна на другую ноги Анжелы. – Пару минут!

– Ничего ты уже не успеешь, дурачок! – неожиданно грустно сказала Анжела, дотянулась рукой до взлохмаченной головы Овечкина и ласково погладила его. – Вот-вот Боба должен подъехать. Скажи честно, у тебя были до меня женщины?

– Неа, – сокрушенно помотал головой Коля. – Ты была бы первая, вот!

– Была бы… – эхом повторила за ним Анжела. – Бедненький!

– Бип, бип, биииииппп! – послышался с улицы раздраженный автомобильный сигнал.

Анжела негромко чертыхнулась и, сунув ноги в туфельки, выскочила на улицу.

13

Овечкин припал к окну. Он видел, как полуодетая Анжела подошла к давешней черной иномарке и, не обращая внимания на заинтересованные взгляды редких прохожих, о чем-то долго говорила с водителем. Мордоворт мрачно слушал ее и отрицательно мотал головой. Анжела продолжала его в чем-то убеждать.

В конце концов, Боба ожесточенно сплюнул через открытое окно на асфальт, махнул рукой, и резко сорвал машину с места. Анжела, грациозно покачиваясь на своих туфельках, направилась к сторожке.

– У меня рабочий день закончился, – сказала она Овечкину, закрывая за собой дверь. – Ты не возражаешь, если я немного побуду с тобой?..

У волнующегося Коли в это время в руке был зажат резиновый гномик. И они оба тут же радостно пискнули…

Ольга Андреевна в полном одиночестве – а впрочем, с кем же еще, если она была одинокой женщиной? – в субботу пила свой ритуальный предобеденный чай на кухне, когда до ее слуха донесся невообразимый, хотя и приглушенный, гвалт. Шумели, по всему, на площадке.

Ольга Андреевна весело удивилась: «Ну, надо же, день еще только начинается, но зато как!». Она могла бы продолжить пить свой чай, гвалт этот ей особенно не мешал. А если добавить громкости работающему на холодильнике телевизору, то этого утреннего скандала и вообще могло быть не слышно.

Но Ольга Андреевна, как истинная женщина, напротив, убавила звук телевизора и осторожно вышла в прихожую, выглянула в дверной глазок. Уж так устроены женщины, что им крайне необходимо знать, где скандалят, если где-то скандалят, и из-за чего скандалят. Хотя в данном случае Ольга Андреевна, даже не прибегая к дверному глазку, стопроцентно была уверена, что гвалт подняли живущие напротив ее квартиры супруги Шишаковы. Потому что скандалили они с пугающей регулярностью, и оставалось только удивляться, как они друг друга до сих пор не поубивали.

Когда Ольга Андреевна приникла к дверному глазку, то увидела: точно, галдят Шишаковы. Причем глава семейства Шишаковых Юрик – его только так и звали во всем доме, несмотря на сорокалетнийслишним возраст, – находился на лестничной площадке, в обычных своих надутых на коленях трениках, в потрепанной футболке и в стоптанных тапках. А жена его Натаха была в квартире.