Муж напрокат - стр. 3

Поворачивает моё лицо к себе, заставляет смотреть, в глаза мне заглядывает. Проникновенно так, глубоко. Мне неудобно. Всё-таки важный человек моей руки просит. Видный ведь мужик.

Я на сене приподымаюсь. Сажусь, волосы поправляю. Губы кусаю.Он меня за руки берет, ладошки мои гладит. Ждёт ответа.

— Можно я подумаю? Ответ в следующий раз дам. Мы с Егоркой сегодня больше тонны мёда перетаскали. Я, честно говоря, упарилась.

— С этим надо завязывать. — Натягивает майку Афанасий, злится, ему не нравится моя работа. — Ни к чему молодой женщине фляги с мёдом таскать. Не женское это дело.

— Их перекатывает Егорка, я только помогаю.

— Всё равно, не женское это дело — пасека, — повторяется.

— Но мне нравится, Афанасий. Дед мой пасечником был, и его дед, и мой отец тоже. Кто же виноват, что сына ему бог не дал? Не хочу я это бросать. Я люблю пчёл.

— Да у тебя руки искусны и на щеке вон снова шишка от твоих пчёл.

— Пчелиный яд полезный.

— Очень. Бабы шить должны, в доме убираться, готовить. За малыми смотреть. Но уж точно не рамки с мёдом поднимать и дымом пшикать. Хочешь поваром пойдёшь в наш ресторан? Сергеевна возьмёт хоть сейчас и без опыта, стоит мне сказать ей.

— Нет, — улыбаюсь, — мне нравится пасека.

— Ну как хочешь, — сильнее злится, спрыгивает со стога, рубашку надевает и пуговицу за пуговицей застёгивает. — С ответом на мой вопрос поторопись. Сама знаешь, многие хотели бы на твоём месте оказаться.

Медленно вытягиваю сухой листик и смотрю ему вслед. Он не оглядывается. Мужик с характером. Откуда же мне знать, что будет дальше и что с мужчинами спорить себе дороже.

***

На следующий день вечером, после работы, я прибегаю домой вся растрёпанная и одуревшая, со слипшимися от мёда волосами и запахом дыма на коже. Влетев в коридор и разувшись на ходу, застаю в доме крайне плачевную картину. Кругом разбросаны игрушки и одежда. Хочется закричать, но я, хоть и психую, сдерживаюсь. Я ничего не успеваю, но это ведь мои девочки: горячо любимые и неповторимые, от розовых пяточек до светлых макушек. Разве я могу на них орать?

— Мама, это ты!? — слышен возглас Аси и какой-то грохот.

Перебираюсь через кучу летней обуви, понимая, что малышки, пока меня не было, умудрились залезть в шкаф.

— Если сюда приземлились инопланетяне, я согласна сдать все секреты планеты Земля, только не надо нас с дочерями мучить и пытать!

— Мама, мама! Это не инопланетяне, — хохочет Аська. — Это я нашла босоножки, которые носила в три года. Они такие хорошенькие, розовые и с бантиком, мне уже маленькие, но смотри, какие классные!

— Супер, — вздыхаю.

Едва удержавшись на ногах, переползаю гору обуви, зацепив свадебные туфли. Старшая дочка бросает лёгкую обувь и хватается за веник, активно им размахивая, стараясь навести порядок. А младшая, сидя за столом на кухне, перебирает гречку. Не то, чтобы я заставляла её это делать, просто ей нравится. Когда отделит все чёрные зерна, она засыплет их обратно в банку с крупой и начнёт всё сначала.

— Лучше бы это были инопланетяне. — Перевожу дух, перемещаясь на кухню.

И тихонечко всхлипываю, глянув на гору посуды. Она выглядит мытой, но вся в пене. Видимо, её прополоскали не до конца и сгрузили на боковую часть раковины.

— Мама, я помыла посуду.

— Класс, Асечка. Ты мамина помощница. — Свожу брови на переносице и говорю тише, самой себе: — Всё-таки инопланетяне, — разглядываю неопознанного вида гору на краю мойки.