Муж напрокат - стр. 10
— Так ведь на огороде были, играли в футбол. Вы же сами всё видели.
— Да. — Достаёт женщина блокнот.— Мы всё-всё видим. Отца нет, я так понимаю? Вы не знаете, кто он?
— Их папа погиб. Мы были в официальном браке, — шиплю сквозь зубы.
— А ты, — обращается мужчина к моей старшей, — вот сюда глянь, — тычет пальцем в календарь на стене. — Вот что здесь написано?
Ася молчит. Мне всё это не нравится.
— Почему ваши дети молчат? Зашуганные какие-то. Вы что, их бьёте? Орёте? Применяете силу?
— Да как вы смеете! — мигом вспыхиваю я. — Мои дети просто стесняются незнакомых людей!
— А вы, Акимова, голос не повышайте, нас предупредили, что вы особа крайне несдержанная. Очевидно, что ребёнок не умеет ни читать, ни писать, хотя по возрасту положено.
— У нас папа умер, — чуть ли не до слёз возмущаюсь я, — Ася это очень тяжело перенесла. Нам было трудно! Но я стараюсь как могу. Это…
— Мы всё понимаем, Ксения Владимировна. — Разворачивается и идёт к выходу женщина, за ней спешат и мужчины. — Но вы же не враг своим детям и осознаете, — спускаясь по ступеням, уже на улице, — что дети — это огромная ответственность. С ними надо заниматься. Их надо воспитывать. Для вас и для девочек будет гораздо лучше, если мы их определим в госучереждение. Там есть дни посещений, а вы сможете спокойно работать.
— Ды вы что?! — вскрикиваю я от ужаса, схватившись за сердце.
Девочки жмутся ко мне с двух сторон. Старшая тут же начинает плакать.
— Не повышайте голос, Ксения Владимировна. Кто за детьми присматривает, когда вы на работе?
— Я. — Ползёт на шум, опираясь на палочку, наша дорогая семидесятипятилетняя соседка. — Меня Анна Михайловна зовут. Приятно познакомиться. Для меня эти малышки как родные.
Тетка из инспекции смотрит с презрением.
— Ну вот как вы считаете, Ксения Владимировна, это нормально, что за детьми присматривает инвалид на пенсии? Мучается человек на заслуженном отдыхе из-за вашего образа жизни.
Я опускаю голову. Мне дурно. Боюсь уже что-то говорить, очевидно, что каждым словом только хуже себе делаю.
— Значит так, если в ближайшее время ничего не изменится, мы определяем детей в интернат! — завершает тетка и вместе с мужиками уезжает на машине, оставляя после себя столб пыли.
4. Глава 3
Когда эти страшные люди уезжают, девочки постепенно успокаиваются и начинают играть в огороде. Михайловна, опершись о перила крыльца, загадочно смотрит вдаль. А Егор для полива цветов качает воду колонкой. По двору разливается тягучий скрип металла и плеск воды.
— Господи, а если и вправду заберут у меня моих кровиночек? Как я буду жить без детей? Зачем мне вообще жить без них? Смысл тогда какой? Мёда этого? Хозяйства? Дома нашего огромного? — причитаю не своим, а сиплым, изменённым рыданиями голосом.
Сижу на ступеньках крыльца и понимаю, что с моста кинусь, если деток у меня отберут.
— Я жить не буду, Михайловна. Незачем мне без них.
— Чур тебя! Язык прикуси, окаянная. Думать надо, а не реветь.
Так обидно, что аж подвываю. Стараюсь потише, чтобы детки не услышали, они уже с обратной стороны дома «баранчиков» поливают, так моя бабуля примулу весеннюю звала, а всё из-за покрытых пушком листьев, напоминающих шкурку молодого барашка.
А мне не до цветов.
— Прости меня, Ваня, пожалуйста, — закрываю лицо руками и плачу, извиняясь перед умершим мужем.