Муж из Преисподней, или Обрученная с демоном - стр. 14

— Вы не возражаете, если я ее проведаю? — спросил он, чувствуя укол совести. Ведь хотел это сделать не из чистого сострадания, а имея интерес.

— Конечно, батюшка! Я очень рада буду! Только… только она вряд ли вас вспомнит…

И вот он здесь, перед дверью закрытого отделения. Обшарпанные бледно-зеленые стены вдруг упирались в совершенно новые пластиковые двери. Он долго нажимал на звонок, но никто не спешил открывать. Минут через десять, когда он уже собирался развернуться и пойти на поиски главврача, чтобы решить вопрос через него, послышались шаркающие шаги. Щелчок — дверь чуть приоткрылась. Не глядя на него, очень полная женщина в белом халате, недовольно поджав губы, как заезженная пластинка, проскрипела:

— Передачи принимаем с одиннадцати до тринадцати и с шестнадцати до восемнадцати, оставьте мешок с фамилией пациента в корзине у двери.

Хотела закрыть, но Дмитрий выступил вперед так, чтобы она могла разглядеть его как следует. Сейчас он был без бороды, но в своей повседневной рясе. Увидев его одежду, женщина сразу переменилась в лице и, чуть ли не склонившись, раскрыла дверь шире.

— Ой, батюшка! Здравствуйте, — растерялась она. — Чем могу вам помочь?

Дмитрий вежливо кивнул вместо приветствия.

— У вас лежит Майя Новикова в девятой палате?

— Есть такая, — без раздумий откликнулась та.

— А можно ее увидеть? — он смотрел на собеседницу со спокойной смиренной улыбкой, знал, что та действует безотказно.

— Ну, вообще-то время для посещений у нас чуть позже, но…

— Пожалуйста.

— Проходите, — она отошла на пару шагов, пропуская мужчину внутрь. — По коридору направо вторая дверь, это комната для посещений. Я сейчас приведу Майю.

Там Дмитрий обнаружил точно такие же неприятные бледно-зеленые стены, но с них хотя бы не отваливались куски потрескавшейся краски, как это было в коридоре. Несколько квадратных столов со стульями, диван и пара кресел — вот и вся нехитрая обстановка. Впрочем, атмосферности не в самую лучшую сторону добавляли окна без штор, зато с решетками. Дмитрий поежился. Ему часто приходилось бывать в подобных заведениях, но от этого они не становились более радушными.

Он сразу почувствовал, что она появилась на пороге. Дело было даже не в звуке шаркающих шагов постовой медсестры, который заранее предупредил об их появлении, но что-то словно поменялось в самом воздухе. Он не мог этого объяснить. Женщина за руку довела пациентку к столу, усадила и уже собралась оставить их, но в дверях обернулась:

— Батюшка, только она совсем плоха, если вы с ней побеседовать пришли, — пожала медсестра плечами. — На фоне шизофрении начались дегенеративные изменения мозга. Не говорит почти, только все рисует что-то, мать ей все новые тетради да альбомы каждую неделю приносит, уже вся палата ими завалена.

— Все в порядке, спасибо, — снова улыбнулся он и перевел взгляд на пациентку.

Перед ним сидела бледная и худая копия той девушки, которую он видел два года назад. Она смотрела сквозь него совершенно потерянным взглядом непостижимо, просто пугающе огромных карих глаз с такими же большими темными кругами под ними. Но почему-то больше всего его поразили длинные, почти до талии, волосы. Прямые, редкие и засаленные. От корней и до плеч они были неприметного русого цвета, а дальше, к концам, будто по ним провели четкую границу — светло-пшеничные. Этот резкий контраст являлся самым ярким напоминанием того, что ее жизнь разделилась на до и после. До, когда она была эффектной блондинкой, подающей надежды молодой художницей. Он сам видел, какие великолепные картины та рисовала: неизменно много зелени, природа, лес, птицы и звери — да так все реалистично, будто на ожившую фотографию смотришь. И после, когда она сидит напротив него в больничном халате и судорожно сжимает в руке записную книгу карманного формата.