Музейный экспонат - стр. 23
– Товарищ капитан! А я за вами, майор просил вас срочно прибыть! Товарищ капитан первого ранга послал меня за вами, требуется ваше присутствие!
– И так уже бегу! Что там стряслось-то?
– Попытка подрыва спецпоезда…
У капитана аж волосы по всему телу вздыбились! Полтораста снарядов и пороховые заряды! Да, там присутствует три десятка подкалиберных, болванки не взрываются, но ведь в поезде одного пороха тонн двадцать!
– Подошли, как им казалось, скрытно, да и наладились пальнуть по вагону из гранатомета. Да, хрен там ночевал! – топая перед командиром батареи по коридору, продолжал рассказывать лейтенант.
– А рвануло что?
– Гранату один умник бросил… да не рассчитал, самого в первую очередь и накрыло. Взяли их… кто уцелел.
Нападавших оказалось четверо. Лежавшие лицом в землю камуфлированные фигуры Никитин заметил не сразу, сначала ему бросился в глаза невозмутимый майор, удобно усевшийся на каком-то обрубке дерева. Снежный вертел в руках пистолет, должно быть, отобранный у кого-то из лежащих.
– Утро, капитан! Не говорю, что доброе, ибо оно таковым, по-моему, вообще никогда не бывает.
– Утро?
Ну да, вообще-то уже половина четвертого… можно сказать, что и так.
– Что это за гаврики?
– Вот, я и попросил тебя отыскать – авось, какую морду знакомую да разглядишь! Чужих-то в округе никого почти и не осталось, а вот местные ещё рогом упираются, съезжать не хотят. Вот я и подумал… – жестом майор велел приподнять на ноги пленных. – Подсветите капитану, ребята, видно пока не особо хорошо.
Яркий свет фонаря лег на лица боевиков.
Этот… нет, рыло незнакомое.
Этот – тоже нет.
Ба!
– Так это сын Халецкого! Виктор, по-моему. Тот ещё обалдуй! На мой взгляд, так по нему давно тюрьма плачет в три ручья.
– Ну, по нонешним временам – так уже и не тюрьма… дело вообще-то расстрельное. А ну-ка, давайте его сюда, ребята!
Депутатского отпрыска подтащили поближе, поставили перед офицерами. При задержании с ним, по-видимому, особо не церемонились, большую часть холеной морды украшал солидный синяк. Нет, даже не синяк – синячище!
– Ну, милок, что полезного споёшь? – наклонил набок голову Снежный.
Виктор, как ему казалось, высокомерно посмотрел на собеседника. С такой-то харей… выходило это не очень.
– Москали… – сплюнул он на песок. – Не стану я с вами розмовлять!
– Ага! – кивнул майор. – Сталбыть, свидомые мы по самую маковку? И с оккупантами говорить не будем? Так?
Молодой Халецкий отвечать не пожелал.
– Ясненько! – Снежный повернулся к своим бойцам. – Грачёв, Панченко! Принимайте клиента! Отвести его подальше… ну, хоть вон к тем кустам – и в расход!
Двое солдат подошли к депутатскому сынку и бесцеремонно пихнули его в указанную сторону.
– Пошёл!
– Эй! – на чистом русском языке вдруг заговорил Виктор. – Я адвоката требую! Вы права не имеете!
– Ты глянь, что пинок животворящий делает?! – изумился майор. – А ещё разок дать, так и по-французски заговоришь? Шагай, милок! Ни к чему теперь тебе адвокат! Ты б ещё парикмахера персонального попросил! Военное положение, дорогуша! Законы читать надобно! И чтить! Давайте, парни, в темпе, тут ещё трое таких же обалдуев – упаритесь ходить!
Вопящего Халецкого уволокли в предрассветный сумрак. Некоторое время ещё были слышны его возмущенные крики, потом он внезапно замолк… сухо треснула автоматная очередь.