Музей как лицо эпохи. Сборник статей и интервью, опубликованных в научно-популярном журнале «Знание – сила» - стр. 47

Без сомнения, монашеский клобук перечеркнул честолюбивые замыслы Романова, мечтавшего о головном уборе иного фасона. Но и царь Борис, который думал, что покончил со своим противником, тоже просчитался: Филарет только затаился в Антониево-Сийском монастыре в ожидании своего часа. И этот час наступил.

Наступил на удивление скоро, в тот момент, когда самозванец переступил московский рубеж. По мере успехов самозванца росла и уверенность старца. Он то смеялся «неведомо чему», то вспоминал «про мирское житье, про птицы ловчие и про собак», то просто грозил своим тюремщикам: «…увидят они, каков он будет вперед».

Победа Лжедмитрия I была и победой Филарета. Он возвращается в Москву и возводится в сан Ростовского митрополита. Вступив на престол, Василий Шуйский отличает его. В Москве ходят слухи, что быть Филарету скоро патриархом всея Руси. Но то ли это была очередная уловка изолгавшегося Шуйского, то ли между царем и митрополитом в последний момент возникли какие-то трения, но только владычий посох в 1606 году уплыл из рук Филарета в руки казанского митрополита Гермогена. Филарет отбыл в свою епархию, где вскоре был пленен поляками, привезен под Москву и возведен в сан «тушинского» патриарха.

Федор Никитич был слишком опытным политиком, чтобы всерьез принимать шутовскую фигуру Лжедмитрия II. Вместе с другими русскими «тушинцами» он склоняется к кандидатуре королевича Владислава, который должен сменить Шуйского. В мае 1610 года, уже после распада «тушинского» лагеря, Филарету предоставляется возможность осуществить свой замысел: «воровского» патриарха отбивают царские войска и привозят в Москву, где последний тотчас подключается к заговору против царя. После падения Шуйского Филарет отправляется в составе «великого посольства» под Смоленск для переговоров с Сигизмундом III. Известно, что занявший Москву гетман Жолкевский повлиял на выбор послов, постаравшись удалить из столицы наиболее сильные и опасные для польской партии фигуры. Филарет и был такой фигурой, за что затем и поплатился пленом.

Появление в 1619 году в Москве властолюбивого Филарета, поставленного скоро в патриархи, привело к большим изменениям в ближайшем царском окружении. Наиболее одиозные, скомпрометировавшие себя общением с Сигизмундом III, лица отправились в ссылку. Это была не просто расправа – целый поворот в политической жизни, а с ним и озлобление.

Отзвуки подобных настроений дошли до нас. «Сей же убо Филарет… – читаем в хронографе архиепископа Пахомия, – возрасту и сану был средняго, божественного писания отчасти разумел, нравом опальчив и мнителен, и владителен таков был, яко и самому царю боятися его». В ядовитой характеристике немало правды: Филарет действительно не утруждал себя чтением Священного писания, в вопросах обрядности мог много перепутать и переврать; с царствующим же сыном Михаилом, избранным на Соборе, поступал круто, даже, как будто, иногда прикладывал отеческую руку и кричал: «Дурень, блага своего не понимаешь!» Что уж тут говорить о думных чинах, которых патриарх «зело томляше заточенми необратными, и инеми наказанми». Однако в характеристике Пахомия нет главного: «великий патриарх» явился ко двору со своей программой, с твердым убеждением, что многочисленные – от династических до территориальных – противоречия неминуемо приведут к столкновению с Речью Посполитой. Понимая это, начал деятельно готовиться к войне.