Муравейник. Дилогия - стр. 35
– Выходи! Выходи, сука! Давай поговорим!
– Да, что случилось?! – бабушка вышла в коридор, схватившись за сердце.
– Я сейчас не могу… Лучше бы ты сегодня была на работе и не застала весь этот ужас, ба… – Руслан не брал трубку. Я села под окном своей комнаты, прижала колени к себе и истерически зарыдала. Митя так сильно напугал меня своими стуками и криками, что я совершенно точно решила не открывать ему дверь. Мне казалось, он убьет меня, когда я это сделаю.
Бабушка пошла в кухню. Я слышала, как она наливает воду в рюмку и достает свои капли для сердца из аптечки.
Минут двадцать Грузин продолжал буянить, орал, матерился, пару раз подходил к моим окнам и что-то высматривал, потом успокоился и ушел.
Я все это время набирала номер Руслана, но безуспешно. Посидела немного под окном комнаты, а когда слезы закончились, встала и пошла в кухню выпить воды. За столом, опустив голову вниз, лежала бабуля. Я испугалась, подбежала к ней. Меня охватила паника, а руки затряслись еще сильнее, чем раньше. Я крепко сжала бабушкино запястье пальцами и стала щупать пульс. Его не было. В ужасе я отпустила ее руку, и она безжизненно упала со стола, словно веревка, повисла в воздухе.
– Как? Как же так, ба?.. – слезы снова полились из моих глаз рекой. – Не может быть! Этого просто не может быть…
Мне перестало хватать воздуха… Я побежала к входной двери, открыла ее нараспашку, выскочила из подъезда и хотела закричать во весь голос: «На помощь! Помогите!» Но у меня изо рта не вырвалось и звука. Я, как рыба, широко открывала рот, но была нема. Зато слезы продолжали лить из меня ручьем…
В этот момент меня увидел Митя и тут же вернулся. Сначала он долго не понимал, что я хочу ему сказать и почему молчу. Но потом, когда я стала тыкать пальцем в кухонное окно, до него дошло, что с моей бабушкой что-то случилось. Он быстро вбежал в квартиру, увидел все своими глазами и вызвал скорую.
Именно Митя помог мне тогда в самые трудные минуты. Он оказывал первую помощь моей бабушке, пока на место ехала бригада спасателей, встретил врачей, разговаривал с ними, приводил в чувства меня и даже старался как-то поддержать. Вот только я не слышала его, не видела и не чувствовала…
Бабушка умерла. Ее не смогли спасти. Это все из-за меня. Я даже не успела обнять ее на прощание… Самый мой близкий, родной человек. Только что она была рядом, а теперь ее нет… Эту ночь я провела в одиночестве: лежала в постели, смотрела в потолок и вспоминала детство…
Пустота – черная, мрачная бездна без конца и края, а на небе мерцают яркие звезды разных цветов и размеров. Мне совсем не страшно. Склонив крохотную головку к плечу бабули, я шепчу ей на ухо вопросы: «Почему так темно? Куда мы идем? Что за блестящие камушки светят на нас свысока?» И она отвечает – спокойно, тихо, поглаживая меня по голове.
Позже кто-то рассказал мне, что Грузин очень испугался, как бы я не наложила на себя руки, именно поэтому так громко колотил в мою дверь. Что со мной дома была бабушка, он не знал и поэтому орал, матерился, старался вытащить меня из квартиры.
– Ха-ха-ха! – истерически смеялась я. – Серьезно? Что ж он тогда ушел через двадцать минут: голос сел или закончил играть на публику?! Вроде он сделал все что мог, но эта маленькая бестолочь все равно повесилась… Ха-ха-ха, – я продолжала хохотать, понимая, что у Мити в принципе нет никаких чувств. Такой вот он – окаменелый кусок дерьма.