Муравейник. Дилогия - стр. 27
Прошли зима и весна, наступило лето. Но наше общение с Владиком не продвинулись дальше зимнего поцелуя, который, на минуточку, был единственным. Влад проявлял ко мне симпатию и заботу: скромно обнимал, делал комплименты, любил лежать головой на моих коленях. Но главные шаги навстречу ко мне не делал. Наши отношения больше напоминали теплую дружбу и только, а я уже хотела большего.
Вскоре Влад уехал отдыхать на Украину на все лето. Его старому дедушке нужна была помощь по хозяйству. Я умоляла друга не оставлять меня одну, но он только спросил:
– Можно я тебя поцелую?
– Нужно, – ответила я и улыбнулась.
Это был наш второй поцелуй. Потом мы попрощались, и Владик уехал.
Почти все лето я только и делала, что сидела дома. Впереди меня ждал одиннадцатый класс. Свободное время я тогда посвящала чтению и учебе, так как хотела закончить школу достойно – без троек. Плюс надо было готовиться к поступлению на факультет журналистики.
Маленькой я обожала смотреть на ведущих новостей и мечтала когда-нибудь оказаться на их месте. Кроме того, прекрасно писала сочинения, а сам творческий полет фантазии приносил мне огромное удовольствие. Выбор будущей профессии казался мне очевидным, хотя, как и у многих, менялся на протяжении всего детства.
Когда впервые я увидела цирковое представление и познакомилась ближе с растяжкой, захотела стать воздушной гимнасткой. Классе в шестом почему-то заинтересовалась медициной и решила, что дело всей моей жизни – хирургия. Но учиться пошла на художника. По приезде в Анапу бабушка отдала меня в художественную школу, куда я ходила три раза в неделю. Она боялась, что внучка без присмотра будет болтаться на улице в свободное время и, не дай Бог, спутается с плохой компанией. На удивление уроки живописи я полюбила безумно. Это и стало ключевым поворотом на моем распутье выбора будущей профессии.
Когда Влад вернулся, на дворе стоял жаркий август. Но приехал он не потому, что сильно скучал по мне, а из-за смерти своего дедушки. Они были душевно очень близки, также, как я с бабушкой. Парень сильно переживал и ходил опечаленный, не замечая ничего и никого вокруг. Наши с ним романтические отношения стали холодными, как никогда раньше.
Несколько раз я пыталась рассказать ему о своих родителях и о том, что мне пришлось пережить. Пробовала утешить Влада, говорила, что понимаю его чувства и соболезную. Но ему нужно было время прийти в себя, просто побыть одному. Мы совсем отдалились друг от друга. Так прошел почти год.
Следующим летом между мной и Митей пробежала былая искра. Я успешно закончила школу и поставила себе глупую задачу: лишиться девственности. Тогда идея казалась мне совершенно нормальной, возраст подходящим, а тревожная мысль остаться старой девой застряла в моей голове. Какой-то голос внутри меня настоятельно советовал найти уже какого-нибудь парня и начать действовать.
Грузин быстро взял меня в оборот своей страстью, приятными воспоминаниями из нашего детства, множеством комплиментов и внезапным натиском – словно гром среди ясного неба.
Уж не помню, какой лапши он навешал мне на уши, оправдывая свое поведение прошлой зимой, но я ему поверила. «Ведь всем людям свойственно ошибаться. Главное, вовремя признать ошибку, извиниться и больше не причинять близкому человеку страдания», – думала я.