Муравей в стеклянной банке. Чеченские дневники 1994–2004 - стр. 57

Поля

02.02.

Я думала, может быть, мама изменит свое решение и купит мне дешевые часы? Но она не купила.

Маме легче, и она ходит. Помогла растирка.

Эрик обещал записать мне в подарок музыкальную кассету. Он кассетами торгует. Записывает дома на магнитофоне и продает, обложки сам делает. Все мальчишки к нему приходят, покупают. Это у него бизнес такой.

Мне он сказал вчера, что у меня куча комплексов, а вот в России у девушек нет комплексов. А что нужно, чтобы от них избавиться? Маму спросила. А мама давай поучать:

– Ты это забудь! Мало ли что мальчишка болтает! Тебе никогда нельзя будет надеть короткую юбку! Всегда должна быть скромной! В огромном платке!

Это, вероятно, из-за ненормальных на всю голову, которые понаехали с гор.

– Могут убить! – мама сказала. – Ты дочь Чечни и должна соблюдать обычаи!

А мне так хочется просто жить нормально. Как Сашка.

04.02.

Пришла из школы.

Позор! Там про меня говорят, что в меня влюбился Мага. Он сам эти вести распространяет по классам. А ведь я «русская». Раз «русская» – значит шлюха и тварь, которая никакой любви не достойна. Ведь хуже всех из-за национальности!

Мага живет в большом красивом доме. Он единственный сын у своих родителей. Остальные дети (их около десяти) – все девочки! У отца Маги есть машины. Они богатые люди.

Многие из моего класса хотят за Магу замуж. Хотя он ингуш, а не чеченец. Ему сейчас тринадцать лет, а скоро будет четырнадцать!

Мои подруги, Зуля, Касси и Заира, со мной после «новости» Маги разговаривать перестали. А Яха, Линда, Тара, Малка, Мила и Нима меня поймали за школой, и Яха на меня плюнула, сказав:

– Тебе, русской твари, мы Магу не отдадим!

Я раньше очень боялась и стыдилась, когда они обзывали меня русской тварью, а теперь мне все равно. Они – идиоты. И я сообщила им об этом. После чего покатилась с Малкой по асфальту. Лупить меня ей помогали Яха и Линда – остальные не вмешивались.

Потери были примерно равные: клок волос выдрали у меня, а я огромный пучок выдрала у Линды. Очень ее ненавижу! Другие меня в драке особо и не интересовали. Хотя и Яху поколотить удалось.

Домой из школы я шла с Тиной и Сетой. Они – все, что осталось от моего большого «союза». Они мальчиками вообще не интересуются. Сета худенькая, маленькая, как и Тина. У Тины на руках восемь сестренок – все младше ее. А Сета читает Коран и помогает бабушке на огороде.

– Как жаль, что нас не было рядом, когда на тебя напали! – сказала Сета. – Мы бы дрались за тебя до конца!

Неожиданно возле нас остановилась машина. В ней сидели боевики. Спрашивают меня по-чеченски:

– Красавица, как тебя зовут?

О ужас!

– Фатима, – сказала я. – Мы со школы идем домой!

– Хорошо, сестренки, – ответили дядьки с автоматами и, дав по газам, уехали.

Поля

06.02.

Мама вышла на рынок. Торгует. Слава богу, еда есть! Отчим приехал из села. Тоже подрабатывает.

Эрик починил магнитофон. Мне кажется, что он мне нравится, но не так, как раньше. Я ненавижу его жизнь «без комплексов», но я люблю его за то, что он хороший, заботливый по отношению к своей маме и бабушке. Он добытчик в семье, хотя ему всего пятнадцать лет. Он так старается выжить, прокормить и одеть семью, зная, что его отца убили на войне в августе 1996-го. Эрик никому не отказывает в помощи.

Теперь прости, милый Дневник, у меня нет тетради. А эта закончилась. Я не знаю, когда смогу продолжить наш разговор. Но знай, что я всех люблю на самом деле, даже тех, с кем ссорюсь. Потому, что в каждом человеке есть добро.