Мулатка в белом шоколаде. Рука, сердце и кошелек - стр. 58

– Мы его не убивали!

Кира покачала головой и обратилась к Малике:

– Тебя видели, когда ты шла следом за ним в павильон, – сказала она ей.

Малика молча кивнула. Губы она искусала так, что они у нее начали кровоточить.

– Я просила, чтобы он прислал очередную партию товара, – сказала она. – Мой порошок весь кончился. Клиенты нервничали. Да что клиенты? Я сама осталась без дозы.

– Но сегодня же у тебя наркотик был, – сказала Кира.

– Я нашла другой источник, – отвела глаза Малика. – Только там человек сам перепродает. Поэтому выходит дороже. Я взяла только себе и Люде.

– Да, – подтвердила Людмила. – Это так. Все верно. И Малика согласилась прийти на свадьбу и станцевать, чтобы иметь возможность поговорить с Эдиком.

– А ты сама не могла?

– Он отказывался со мной обсуждать эту тему, – сказала Людмила. – Требовал, чтобы я бросила употреблять наркотики. Говорил, что после нашей свадьбы все изменится. Но неделю назад он просто заявил, что наркотиков ни в его, ни в моей жизни больше не будет. И все…

– Значит, он решил выйти из этого бизнеса? – задумалась Кира. – Не желал больше торговать наркотиками?

– Да. Сказал, что ему как будущему депутату ни к чему подобный риск.

– Кто бы его выбрал в депутаты! – хмыкнула Кира.

– А кто знал, что он завязан с этим бизнесом? – пожала плечами Людмила. – Во всяком случае, избирателям бы этого никто не сказал. Мой отец собирался отвалить достаточно денег на предвыборную кампанию Эдика, чтобы заткнуть рты всем ушлым журналистам.

– И Петеросян решил, что быть депутатом выгодней, чем торговать наркотиками?

– Вот именно. Он совершенно завязал со своим прошлым. Дескать, уже не мальчик, чтобы так рисковать.

– А его сообщники?

– Не думаю, чтобы они были в восторге от решения Эдика. Если он вообще поставил их в известность.

– А мог и не поставить?

– Мог.

Ого! Ничего себе мотивчик для убийства адвоката! Если, конечно, эти женщины не лгут! Но что-то подсказывало Кире, что Малика и Людмила говорят чистую правду. Они и сдружились-то только на почве любви-ненависти к Петеросяну. Ну и на общем пристрастии к кокаину.

– Хорошо, – сказала Леся. – Мы вам верим. Вы Петеросяна не убивали.

У Людмилы и Малики вырвался вздох облегчения.

– Но все равно, расскажи нам: когда ты пришла за Петеросяном в павильон, где он хотел переодеться? – спросила Кира у Малики.

Малика задумчиво посмотрела куда-то на потолок, словно надеялась прочитать там ответ.

– Так нечего рассказывать, – произнесла она. – Он несколько раз повторил, что наркотиков от него ко мне больше поступать не будет и что я должна искать себе другой источник. А про него забыть. Совсем забыть.

– А потом?

– Я не отставала, и он меня прогнал, – ответила Малика и замолчала.

– Нет, – покачала головой Кира. – Не так. Расскажи подробнее. Нам сейчас важна любая деталь!

– В павильоне был кто-нибудь, кроме вас двоих?

– Нет, никого там не было, – ответила Малика. – Я и не входила внутрь. Он меня не пустил.

– Почему?

– Сказал, что я ему надоела. И что он мне и Люде еще припомнит эту выходку с тортом.

– А потом?

– Потом он вошел внутрь, а я вернулась в зал, взяла свои покрывала и ушла. Можете спросить у охраны! Они меня запомнили.

Еще бы им не запомнить эту полуголую шоколадку в цветастых покрывалах! Но, для того чтобы ударить человека в грудь ножом, много времени не надо. Хотя опять же, где Малика могла спрятать нож? В павильон она шла только в своих расшитых блестками трусиках и в такой же крохотной накидке.