Мухосранские хроники (сборник) - стр. 32
Черные тени галактических стервятников на фоне пыльно-багрового диска Роллит.
Рассудка Вольф, разумеется, не утратил.
«Ясно одно, – мысленно рассуждал он, сидя на полу и обсасывая уколотый о какую-то проволоку палец. – Компьютерная графика здесь ни при чем. И потому совершенно неважно, выключу я прибор или нет. Дела это не меняет. Корпус, схемы – антураж, все дело в кинескопе, но туда я не полезу. И вообще следует вернуть прибору его прежний вид. Но эксперимент необходим. Мне было сказано: нехорошо живу. А что в их понимании значит – жить хорошо? Критерии размыты. Существуют нормативные акты, некие нравственные устои. И я их не нарушаю. Я живу нормальной, правильной жизнью. Никому не мешаю… если мне никто не мешает. Любопытно, какой бы поступок мне следовало совершить, чтобы они назвали его естественным?»
За стеной на лестничной площадке послышался какой-то очень уж громкий топот, а затем немузыкальный женский взвизг. Вольф бережно отложил кинескоп и помотал головой, возвращаясь к реальности. Там, на площадке, продолжали топтаться, словно кому-то пришла фантазия сплясать зажигательный восточный танец в столь неподходящем месте. Затем женский вопль повторился.
Вольф поднялся и прошел в прихожую. Конфузливо морщась, прильнул ухом к двери.
– Сатана ты растреклятая! – услышал он голос соседки по площадке, престарелой женщины с богатым трудовым прошлым. – Налил шары! Не тронь бабу, а то живо полицию вызову!
– Я те вызову! – рявкнули в ответ. – Закройся и сиди, пока я и тебе не поднес!
– Господи, и когда же тебя, паразита, посадят? – запричитала соседка. – И когда ж ты башку себе своротишь на радость добрым людям? Ведь ни стыда у тебя ни совести, черт нетрезвый! Вот где ваххабит-то еще сыскался на нашу погибель…
– У-уйди, старая рухлядь! – заорал пьяный, глухо стукнула дверь, а где-то наверху снова заплакала женщина.
«Куда же смотрит общественность? – сердито подумал Вольф, с некоторым удивлением обнаруживая у себя скачок сердцебиения. – Адреналин поступил в кровь – ни к чему бы. Ничего, сейчас почтенная дама позвонит куда следует, и это безобразие закончится». Он повернулся было, чтобы уйти в комнату, к своим проблемам, и вдруг понял, что никому почтенная дама позвонить не в состоянии по причине слабого зрения и неладов с сотовой телефонией, отчего прошлой зимой неотложку для нее вызывать пришлось самому Вольфу. «Но дебошира надо унять, – решил Вольф. – Придется сделать анонимный звонок, хотя это и не в моих правилах».
– Ма-а-ама! – заголосила женщина.
Вольф с лязгом распахнул дверь.
– Немедленно прекратите хулиганство! – негодующе воскликнул он.
Медведков – ибо это был, конечно, Медведков – выпрямился во весь немалый свой рост и мрачно поглядел на Вольфа.
– Это еще что за хрен с горы? – спросил он тихо, но многообещающе. – Не слыхали такого, не видали…
– Кого вы там преследуете? – продолжал Вольф. – Потрудитесь найти зеркало и с его помощью убедиться в своем скотском подобии, прежде чем приставать к женщинам!
«Хорошо сказано, – одобрил себя Вольф. – Как на соискании. Но этот тип не оценит. Как бы внушить ему подоходчивее, чтобы он все понял и убрался?»
– А это не женщина, – зловеще произнес Медведков, надвигаясь. – Это мне жена. Это она тебе, небось, женщина, клизма ты очкастая.