Мудрый король - стр. 40
– Заступница наша, обрати к нам в нашей крайности свой благосклонный взор. Молю тебя, Богородица, и сына твоего, Господа нашего, не оставить своим вниманием и даровать здоровье сыну моему единственному, наследнику престола франкских королей!
Не взошел, взбежал по ступеням на второй этаж башни, где лежал в постели его сын, тот, которого два дня назад, по настоянию духовенства, он хотел сделать королем. Сам Людовик был уже стар, голова работала плохо. Святые отцы, узрев это, стали уговаривать монарха. Уговорили наконец. И выехали в Реймс на коронацию, хотя всего несколько дней осталось принцу до совершеннолетия. Дорога шла лесом, и будущему монарху вздумалось поохотиться. Запретить бы королю, подумать о том, что сын у него всего один, а охота – занятие совсем не простое и не безопасное для жизни. Но не подумал. И, как на грех, вышло так, что оторвался принц, погнавшись за лисой. Никто и не заметил. Когда опомнились, поздно было. Мотались, кричали, трубили в рога – ни звука в ответ. Как сквозь землю, провалился юный наследник престола. За первой ошибкой другая – бросились искать, да не в той стороне. Компьеньские болота никого не воодушевляли, даже самого Людовика: все знали про это логово змей. Принц тоже. С какой это стати ему вздумалось бы вдруг пожаловать в гости к гадюкам? Так и вышло, что не нашли его ни в этот день, ни на следующий. А на третий их самих нашел гонец, да не один, целых пятеро. И двор, огибая болота, бросился к Компьеньскому замку.
Упав на колени, зарывшись лицом в ладони сына, Людовик заплакал. Нашли-таки наследника… Не зря молился царице Небесной. Вспомнились младенчество, детство, юность Филиппа. Всё сразу вспомнилось. И стал целовать руки сыну, орошая их своими слезами.
Их обступили со всех сторон замковые рыцари, придворные, королева-мать. Трое новых друзей Филиппа стояли поодаль. На них указывал рукой принц и о них говорил сейчас своему отцу. Все они спасали ему жизнь, каждый по-своему.
Выслушав сына, Людовик поманил их рукой. Они подошли.
– Отныне вы – друзья будущего короля. Он просит, чтобы вы не отходили от него ни на шаг. Такова воля нового монарха и моя.
Все трое молча склонили головы. Придворные не сводили с них глаз, стараясь запомнить в лицо. Фавориты будущего короля – вещь не шуточная, тут надо держать ухо востро, следить за своим языком да угождать по мере сил. А еще лучше – сдружиться. Но это позднее.
А Людовик все стоял на коленях и молился. Вспомнил Томаса Бекета, которого негласно приказал убить английский король. И тотчас принял решение совершить паломничество к могиле архиепископа, вымолив у невинно убиенного святого здоровья для горячо любимого сына. Перед отъездом Людовик велел приставить к больному Филиппу своего лекаря, хотя тому, признаться, уже и делать ничего не пришлось. Единственно – ждать и применять то средство, к которому прибегла Бьянка. Отдав такое распоряжение, король спешно тронулся в путь. Часть свиты отправилась с ним. Остальные, наиболее могущественный из которых граф Филипп Эльзасский, правитель Фландрии, – остались в замке.
Граф Фландрский, видимо, на правах родственника королевского дома Капетингов, руководил рыцарским воспитанием юного принца, считался наиболее близким к нему человеком и был всесильным правителем. Хитрый и дальновидный, граф давно уже рассчитал вперед все ходы. Он женился на Изабелле, старшей дочери Рауля де Вермандуа, и породнился, таким образом, с королевским семейством. Еще бы, ведь Рауль был Кузеном Людовика VI. Кроме того, он с 1167 года унаследовал от брата Изабеллы графство Вермандуа, а через год после смерти отца стал графом Фландрским. Теперь его огромная территория вызывала у многих не только зависть, но и страх. Другом наследника французского престола он тоже оказался не случайно. Козырь в этой игре – его племянница, тоже Изабелла или Елизавета, как ее иногда называли. Она – дочь Маргариты, сестры Филиппа Эльзасского. Неплохая партия с таким козырем. Но выигрыш окажется еще весомее, когда умрет старый король. Самая пора взять бразды правления французским королевством в свои руки, пока новый монарх еще юн. А Людовик уже плох. Какая-то старуха обронила однажды на постоялом дворе, что короля ожидает скорый паралич. Эрвиной звали старуху. Не верить ей не было оснований: часто говорила правду. Уж не водит ли дружбу с нечистой силой? Церковь стала принюхиваться, но прямых улик колдовства не имела.